– Подыграю ей, – шепнул он себе. – В конце концов она раскроет карты.
– Ты всё слишком усложняешь, – сказала Хейзел. Похоже, она относилась к этому новому союзу на удивление спокойно.
Они сидели у бассейна на заднем дворе, опустив ноги в хлорированную воду, а спины согревало солнце. Алеку не нужно было даже зеркало, чтобы понять, что его шея сзади уже начала розоветь.
– О чём ты говоришь? Это идеальный план, – сказал он.
Алек настолько привык холодно отмахиваться от сестры, что притворяться, что он относится к ней всерьёз, оказалось очень трудно. Но если он хочет узнать, что за ловушку она ему заготовила, нужно быть очень убедительным.
Но, как ни странно, притворяясь, что следует её советам, он начал смотреть на неё по-другому. Словно этот человек, его близкий родственник, вдруг начал становиться настоящим, а до этого он жил с голограммой.
Она была уже полностью сформировавшейся мошенницей.
– Так, давай-ка уточним, – сказала она, закатывая глаза к небу. – Твой идеальный план о том, как заставить маму и папу перестать думать, что ты неисправимый социопат, заключается в том, чтобы вести себя как неисправимый социопат?
Прочитав прошлой ночью пятую главу, Алек узнал, что План – это невероятно упрощённая «инструкция по эксплуатации» подросткового мозга. Если родителям нужен хорошо воспитанный, предсказуемый ребёнок, им нужно просто обращаться с ним полностью противоположным образом. То был худший образец дурацкой реверсивной психологии, а Алека ничто так не раздражало, как оскорбление его умственных способностей.
Итак, его Контрплан был очень простым: он начнёт вести себя хуже – намного, намного хуже. Он, конечно же, притворялся. Он отлично понимал, что Контрплан очень плох. Но ему нужно было, чтобы идею придумала Хейзел, а не он сам. Это единственный способ заставить её поверить, что он действительно попался на её удочку сестринской любви.
А вот когда она расслабится, он сможет наконец-то понять, что она действительно замыслила.
– С чего это я социопат? – спросил он, отчаянно пытаясь не оскорбиться по-настоящему. «Это просто притворство, – напомнил он себе. – Просто притворство». – Они считают, что лучший способ сделать меня хорошим – обращаться со мной, словно я плохой! – Алек разыграл притворное возмущение. – Как по мне, это и есть социопатия.
Итак, он притворялся, что спорил, что притворяться, что ты ведёшь себя плохо, – лучший способ противодействия родителям, которые притворяются, что злятся на твоё реальное плохое поведение. Это уже выход на какой-то совершенно новый метауровень. У Алека аж голова разболелась.
– Слушай, – сказала внезапно повзрослевшая Хейзел, – не пойми меня неправильно, но ты немного теряешь хватку.
– Хватку? – переспросил Алек и положил руку на самую горячую часть шеи, чтобы хоть немного спасти её от солнца. Ещё вчера Хейзел бы ни за что не решилась сказать ему что-то вот так, напрямую. Может быть, он действительно перестаёт выглядеть устрашающим?
– Раньше ты довольно хорошо всё скрывал, – сказала она и пристально посмотрела на него, ожидая, что он поймёт намёк.
Когда он не ответил, она вздохнула и продолжила:
– Раньше тебе куда больше всего сходило с рук.
– И в чём же я виноват? – ответил Алек. Ему совсем не понравился обиженный тон собственного голоса. – Если уж на то пошло, в этом виновата ты!
Она удивлённо моргнула.
– Они стали думать, что я плохой, только после того, как поняли, что ты хорошая.
Хейзел опустила глаза к воде, и на этот раз ему показалось, что он на мгновение увидел прежнюю Хейзел, которая всегда ходила вокруг него на цыпочках и извинялась, даже не надеясь, что они когда-нибудь подружатся.
К вящему изумлению Алека, он почувствовал укол раскаяния, но быстро прогнал от себя эту мысль.
– Хорошо, а какой у тебя Контрплан? – спросил он.
Её решение оказалось слишком простым.
– Быть хорошим, – сказала она.
Алек засмеялся. А что ещё ему оставалось?
– Это твой мастер-класс по манипуляции родителями? Реверсивная психология?
Она пожала плечами:
– Если ты будешь вести себя чуть получше, а я – чуть похуже, может быть, это утомит их, и нас для разнообразия оставят в покое.
Алек позволил своей челюсти отвиснуть. Он дал всему телу испытать шок, который сдерживал так долго, да ещё и на глазах не у кого-нибудь, а у Золотой Хейзел. Ребёнка, который делал то, что ему говорят, сразу после того, как сказали. Который учится на одни пятёрки, ловко играет на пианино, моет посуду и помогает дежурить по классу. О котором учителям очень легко говорить с родителями. Идеального ребёнка.
Может быть, ей действительно уже не хочется быть такой идеальной?
Почему ему никогда не приходило в голову, что она несёт такую же тяжёлую ношу, как и он? Почему он никогда не замечал маленькой искорки в её глазах, той, что говорила: «Давай на сегодня поменяемся местами»? Когда она перестала быть Золотой Хейзел и стала просто Хейзел, обычной девочкой?
«Лишняя причина ни за что ей не доверять», – подумал он с ещё большей решимостью. Она устала притворяться хорошей. Она была готова стать по-настоящему плохим ребёнком. А это означало, что она действительно что-то замышляет.
– Думаешь, ты справишься? – Он просто задал вопрос, а не пытался взять её на «слабо». – Ну, сможешь быть плохой?
– А ты сможешь быть хорошим? – спросила она, и из её уст это действительно прозвучало как «тебе не слабо?».
Они решили проверить её теорию тем же вечером. Их родители явно намеревались провести эксперимент, описанный в «Планировании Плана». Они весь день донимали Алека: отругали его за то, что не снял своё бельё с верёвки. Устроили выволочку за то, что он сел играть в приставку до того, как сделал уроки, хотя сейчас были весенние каникулы. Даже прочитали лекцию о важности использования зубной нити, что было тем более странно, учитывая, что зубы у него были идеальными (как сказал стоматолог на последнем медосмотре).
К ужину лицо Алека уже болело от улыбок. Шея затекла от кивков. Кровь его за этот день закипала столько раз, что он удивлялся, как ещё не сварился изнутри. Он проглотил все упрёки, ни разу не поддавшись соблазну надерзить родителям.
А Хейзел сдержала слово: во время каждой конфронтации с родителями она была рядом, чтобы забрать часть бремени у Алека. Именно этим утром она решила показать маме свою не очень хорошую оценку по правописанию, полученную на прошлой неделе. Она «случайно» уронила папины рубашки в грязь, снимая их с верёвки. А в ответ на Великий Понедельничный Спор о Зубной Нити она вообще впервые позволила себе перечить родителям.
– Сколько у тебя было дырок в зубах на прошлом медосмотре? – пробормотала она, стоя неподалёку от матери.
