– Мы почти добрались, – выдохнул Радж, и ребята поняли, что он имеет в виду эвкалиптовую рощу. Их окутал сильный аромат ментола, ворвавшийся и в горящие лёгкие Оскара.
– Эта роща – частная собственность! – услышал Оскар крик другого охранника, но он уже казался далёким. Он словно говорил это себе, а не Оскару, чтобы разрешить себе не гнаться за ним после того, как ребята исчезли за деревьями.
Оскар перебросил коробку через забор, а потом перелез сам, свалившись на кучу опавших листьев. Следующим перелез Айзек, потом Радж, и они, глянув через дырки в заборе, подтвердили то, что уже понял Оскар: охранники уже за ними не гнались. Тот, что покрупнее, упёрся руками в колени, согнулся и отплёвывался, тяжело дыша.
Ребятам, впрочем, предстояло бежать и дальше. Роща действительно была частной, и находиться здесь им было нельзя, но дело было даже не в этом. Это неправильно. Всё, что они только что сделали, неправильно. Особенно Оскар. И вместо того чтобы встретить правду лицом к лицу, он попытался от неё убежать.
Он бежал всю дорогу до самого дома, хотя Радж и Айзек умоляли его остановиться, уверяли, что опасность уже миновала, что он словно сошёл с ума. Умоляли они довольно-таки агрессивно, и Оскар знал, что, наверное, это потому, что это он затащил их в эту заваруху. Это он схватил Плюштрапа-Охотника. Он бежал так, словно за ним гнался медведь. Он заставил их выбирать: бежать вслед за ним или же оставить его разбираться с принятым ужасным решением и всеми его последствиями самостоятельно.
Когда они наконец-то добрались до дома Оскара, они едва могли дышать, пропотели насквозь, а ноги у них так дрожали, что уже не могли двигаться. Ребята рухнули на пол маленькой комнатки Оскара, вокруг трёхфутовой коробки, мокрой от пота и облепленной сухими листьями.
– Формально это даже не воровство, – проговорил Оскар. Он первым смог нормально дышать и, возможно, соображать.
– Ты идиот, – совершенно искренне сказал Айзек.
– Я оставил наши деньги на прилавке, – продолжил Оскар, но он знал, что это звучит смешно. Радж, лишь подчеркнув это, мрачно усмехнулся.
– Ты идиот, – повторил Айзек, чтобы точно убедиться, что до Оскара дошло. Тот кивнул:
– Ага, знаю.
На этот раз они все хихикнули. Это был не то что смех, и звучал он совершенно наигранно, но этого оказалось для Оскара достаточно, чтобы понять: они, конечно, очень злятся из-за того, что он сделал, но они не ненавидят его. Да и вообще, у них теперь есть Плюштрап‐Охотник, и плевать на всё остальное.
Но теперь, переведя дыхание, Оскар всё же задумался о тихом разговоре, который подслушал в «Эмпориуме». Что там говорили сотрудники? Что-то о том, что всё выглядит слишком реалистично? Но почему это вообще проблема: чем реалистичнее, тем лучше, верно же?
Тем не менее друзья старались держаться от игрушки подальше… с ней действительно что-то не так.
Радж и Айзек опустились на колени рядом с ним. Они разглядывали своего незаконно приобретённого Плюштрапа-Охотника.
Радж посмотрел на Оскара:
– Ну что, открывать-то будем?
Будут ли они его открывать? Они уже зашли достаточно далеко. Неужели Оскар действительно даст каким-то недовольным сотрудникам самого ужасного магазина игрушек на свете помешать ему заполучить собственного Плюштрапа-Охотника? После того, как он наконец-то поймал момент? Наконец-то пожал плоды всех своих трудов?
– Чувак, мы его откроем или нет? – спросил Радж.
– Ладно, – ответил Оскар. – Посмотрим, на что способен этот зверь.
Чтобы извлечь игрушку из коробки, потребовалось немало труда. Пластиковый футляр, который должен был защищать игрушку от повреждений, деформировался вместе со всей остальной коробкой; пластик воткнулся чуть ли не во все суставы рук и ног кролика. Проволочки, прикреплявшие игрушку к пластику, завязались в узлы, которые пришлось осторожно развязывать. А инструкция оказалась настолько измятой и смазанной, что прочитать её было уже невозможно.
Когда ребятам всё-таки удалось освободить игрушку от упаковки, Оскар поставил Плюштрапа-Охотника на огромные ноги и выпрямил ему колени, чтобы он стоял прямо. Игрушка оказалась сравнительно лёгкой, учитывая, какой сложный механизм должен был прятаться внутри. Самыми тяжёлыми частями кролика оказались ступни (наверное, чтобы легче было двигаться и держать равновесие) и голова (наверное, чтобы легче было грызть).
– Я, конечно, не знаю, но выглядит он как-то не так, как я себе представлял, – сказал Радж.
Оскар и Айзек промолчали, а это значило, что они согласны – пусть и не очень этому рады.
Впрочем, прозвучало это совсем не снисходительно. Оскару часто доставались неновые или отремонтированные игрушки – всё потому, что желаний у него было больше, чем возможностей. И хотя Радж и Айзек могли позволить себе больше, они никогда не попрекали этим Оскара.
Скорее дело было в том, что, пожалуй, ничто не могло по-настоящему оправдать их ожиданий после той шумихи, которую подняли вокруг этой новой игрушки, которая – давайте начистоту! – особенно ничего не делала. Она бегала… быстро. А ещё она грызла… быстро. Простота и незамысловатость нравились Оскару, но главным здесь было то, что Плюштрапа хотели. В этом году его хотели все. Лишь неудачникам, которых постоянно обделяют, он не достанется. И Оскар очень не хотел снова стать неудачником. Он просто не перенёс бы этого.
– М-м-м, мне кажется или зубы тут какие-то не такие? – Айзек показал на прямые, желтоватые, похожие на человеческие зубы, видневшиеся в приоткрытой пасти Плюштрапа.
– Даже не сомневайся. Они похожи… на настоящие.
Оскару пришлось признать, что зубы действительно выглядят странно – совсем не так, как в рекламе или у той игрушки, которую купила мисс Буэстли.
– Ага, они не острые, – сказал Радж. – Почему они не острые?
Оскар ничего не ответил.
– Они не острые, а жутковатые, – сказал Айзек. – Похожи, – он сглотнул, – на человеческие.
– Ага, – согласился Радж. – Так и есть. Странно.
– А с глазами что? – спросил Айзек. Протянув руку, он ткнул пальцем в водянистый зелёный глаз.
– Фу! – Он отдёрнул руку и отряхнул палец. – Они мягкие!
Сомнений никаких не осталось. Сотрудники магазина за прилавком обсуждали именно то, что случилось с глазами и зубами этого Плюштрапа-Охотника.
«Тем не менее, – подумал Оскар, – детали игрушки просто не могут быть настоящими».
Но он видел, как Айзек потрогал глаз. Глаз буквально на чуть-чуть промялся, словно мальчик коснулся очищенной виноградины. Звука от прикосновения ногтя к твёрдому пластику не было.
И зубы…
– Вот почему они так перепугались, – пробормотал Оскар.
Лишь когда Радж и Айзек уставились на него, он понял, что сказал это вслух.
