– Я думаю, мы должны в буквальном смысле его оставить, – добавил Айзек. – То есть избавиться. – Он скривил губы: – Он не просто сломан, он… не знаю. Он какой-то неправильный.
Оскар не возражал, но не собирался этого признавать. Он проигнорировал и Айзека, и Раджа, но не считал, что всё безнадёжно. Они сумели сбежать от охраны торгового центра. Он скрыл правду от мамы. Они даже попытались вернуть игрушку. Но что-то словно мешало ему избавиться от этой штуки.
Он перевернул его и посмотрел прямо в мутные блестящие зелёные глаза уродливого кролика.
– Если ты одержим, моргни два раза, – сказал он кролику, тихо усмехаясь.
Плюштрап не моргнул, но издал какой-то звук. Что-то похожее на тихий щебет, такой короткий, что, может быть, просто Оскару почудилось.
– Ребят, вы слышали?
– Что слышали? – спросил Радж.
Свет снова включили, и игра продолжилась. Радж и Айзек снова начали спорить, как же подсчитывать результаты боя насмерть.
А потом, когда Оскар уже собирался опять перевернуть кролика и в тысячный раз посмотреть на батарейный отсек, он вдруг заметил маленькое отверстие в боку металлической челюсти кролика. Поначалу казалось, что это просто болт, который удерживает шарнир нижней челюсти. Но с этого угла Оскар увидел, что это вовсе не болт.
Это разъём.
Зазвонил домашний телефон Оскара. Свет снова заморгал.
Держа Плюштрапа в руках, Оскар бросился на кухню, чтобы снять трубку раньше, чем заработает автоответчик. У них, конечно, было достаточно денег на два мобильных тарифа, но мама Оскара всё равно настаивала, что нужно держать дома и городской телефон. Она предпочитала перестраховаться.
В трубке что-то затрещало, и Оскару пришлось раза три переспросить, кто звонит, прежде чем он наконец услышал мамин голос.
– Тьфу, ну и гроза, – сказала мама. – Сейчас слышно?
– Ага, сейчас слышу, – ответил Оскар, почти её не слушая. Он пытался получше разглядеть разъём на Плюштрапе, но в моргающем свете лампы на кухне это было затруднительно.
– Эм-Эм, завтра мне будет нужна твоя помощь, – сказала она.
– Конечно, мам, – ответил он, по-прежнему не слушая.
– Мне жаль, что я тебя об этом прошу. Ты же знаешь, как я не люблю просить. Но сегодня из-за грозы столько народу взяло отгулы, что завтра у нас точно не хватит рук на стирку и заполнение бумаг, и… Ты слушаешь?
– Ага, – соврал Оскар, и тут его вдруг осенило, почему же она так старательно извиняется перед ним. – Подожди. Нет, мам. Нет, только не завтра.
– Я знала, что ты расстроишься, милый, но…
– Мам, завтра Хеллоуин! – воскликнул Оскар, вдруг запаниковав из-за того, что согласился – хотя на самом деле особого выбора у него не было.
– Я понимаю, но, дорогой, разве ты и твои друзья уже не слишком большие, чтобы…
– Нет! Почему ты всегда так делаешь? – спросил Оскар. Он уже зашёл слишком далеко, но отступать было поздно.
– Как делаю?
Оскар уже почти не слышал маму. Гроза не только создавала помехи: гром гремел уже очень громко.
Может быть, именно потому, что её голос казался таким далёким, Оскар решился всё-таки сказать то, что собирался:
– Ты ведёшь себя, словно я старше, словно я должен быть таким же, как ты. Таким же, как папа. Ты не даёшь мне побыть ребёнком. Папа умер, и ты ждала от меня, что я просто возьму и вырасту.
– Оскар, я…
– Я украл его, слышишь? Я украл дурацкую игрушку, Плюштрапа! Твой Маленький Мужчина украл его! – воскликнул Оскар. Он знал, что это жестоко, но слишком разозлился, потому что снова ему не достанется то, что есть у всех остальных.
На кухне моргнул свет, и мамин голос вдруг исчез.
– Мам?
Но ответом ему была только тишина, потом – эхо его дыхания, и, наконец, частые гудки сигнала «занято».
Оскар медленно вернулся в комнату – Айзек как раз исполнял смертельный приём на бойце Раджа. Оскар, впрочем, не сводил глаз с маленького разъёма на челюсти Плюштрапа. Удар, который он, должно быть, нанёс маме, был слишком сильным, чтобы думать об этом прямо сейчас.
– Радж, мне нужна твоя зарядка от телефона, – сказал Оскар.
– Что? Прямо сейчас?! Я как раз его догоняю! – ответил тот, показывая на экран.
– Нет, не догоняешь, – сказал Оскар.
– Слова не мальчика, но мужа, – добавил Айзек. – Он говорит правду.
Оскар вздрогнул, услышав, как его назвали «мужем», и вышел вслед за Раджем в коридор. Тот вытащил из кармана связанный в несколько узлов провод и протянул его Оскару.
Оскар понимал, что Радж оказал ему услугу, не спросив, зачем ему зарядка, если у него и телефона-то нет, но Радж по-прежнему с интересом наблюдал за действиями Оскара.
В комнате Оскара Айзек уже успел оставить бойцу Раджа всего десять процентов здоровья.
Оскар, затаив дыхание, поднёс маленький коннектор к дырке в голове Плюштрапа. Коннектор полностью совпал с разъёмом, и Оскар выдохнул.
– Ну всё, Радж. Я избавлю тебя от мучений через три… – бормотал Айзек.
Звук, с которым боец Айзека готовился исполнить смертельный приём, пульсировал в ушах Оскара всё то время, что он шёл по комнате к розетке, держа в руках Плюштрапа.
– Два… – сказал Айзек, когда над головой снова моргнули лампочки.
– Да давай уже, – печально протянул Радж.
– И ты мё…
Оскар не помнил, как включил адаптер в розетку. Не помнил, как погас свет и как боец Айзека выиграл золотой пояс. Если бы его спросили прямо тогда, он бы, может, даже своё имя не вспомнил бы.
Он знал лишь одно: в комнате было темно, а он оказался на другой её стороне.
– Что за… – проговорил Айзек.
– Чувствуешь, горелым пахнет? – спросил Радж.
– Ох… ох, блин, Оскар, – сказал Айзек.
– Оскар? Оскар! – воскликнул Радж.
Оскар не понимал, почему они так паникуют. Он едва мог разглядеть их головы в лунном свете, освещавшем комнату, когда его не загораживали ветки качающихся на ветру деревьев.
– Оскар, сколько я пальцев показываю? – спросил Радж.
– Ты нисколько пальцев не показываешь, – ответил Айзек, и Радж покачал головой:
– Точно. Извини.
– Я в порядке, – ответил Оскар очень-то не уверенно. Беспокойство ребят пугало его. – Что с вами?
– Э-э-э, ты что, не помнишь, как перелетел через всю комнату? – спросил Радж. Теперь они забеспокоились ещё сильнее.
– Да забей, – отмахнулся Оскар, опёрся о стену и попытался подняться. Казалось, его голова застряла в аквариуме.
