Вообще, я не очень люблю разборки с родственниками. Мои, пока были живы, никогда не устраивали подобных шумных скандалов, хотя вовсе не пытались строить из себя ледяных королев. А вот две мои «свекрови» — ну, в смысле, маменька и бабушка Мордреда, — увы, произвели на меня далеко не самое лучшее впечатление.
Сначала одна снежная королева зачем-то гналась за влюбленной парочкой по центральной аллее (ну, как гналась... решительно и величественно шагала во главе свиты, одним своим ледяным взглядом раздвигая толпу), но местные Ромео и Джульетта вовремя смылись от нее в портал. Затем вторая примчалась, когда Мор вступил в перепалку с первой, и с ходу включилась в разборки, причем, по-моему, совершенно зря.
Я, кстати, удивилась. Ну, не сто лет мы, конечно, вместе прожили, но своего мужа и свой Посох я успела неплохо изучить за это время. Так вот... Он никогда еще при мне ни с кем не разговаривал таким противным голосом и не кривил настолько отвратные и высокомерно-вредные выражения лица. Прямо как заколдовали. Даже во время того, первого разговора у нас в квартире, после чего парня вышибли из семьи, он был другой: сосредоточенный, напряженный и злой. В нем ни капли не было этой вот капризной разболтанности и откровенно детского вызова, как сейчас.
Если бы я не чувствовала его изнутри всей душой, я бы испугалась.
Мор веселился. Нервничал, порой даже выходил из себя, иногда проскальзывала злость, но больше всего в нем было некого злого, саркастичного веселья. Но веселье это было горьким…
— О прародитель! Сколько можно?! Держи. — Мор внезапно втиснул в руки своей матери Ваську, когда та снова открыла рот для обвиняющей тирады. — Удовлетвори уже свой материнский инстинкт с кем-то подходящим или хотя бы потрахайся, в смысле, своего такого заведи, в конце-то концов. Может, создашь новый смысл жизни. А я уже взрослый, мам.
— Зря ты так решил. Ты совсем не изменился, Мордред, — выдала на это с горечью старшая ледяная королева. — Мы зря рассчитывали, что спокойный взрослый Мастер приведет тебя в чувство и призовет к порядку, научит хоть какой-то ответственности и уравновесит твою буйную энергетику. Ты так и остался все тем же нездоровым ребенком…
Вот на этом месте я натурально вылупила на нее глаза. И на всех остальных вокруг. Толпу гостей к этому моменту уже деликатно оттеснили, так что возле нас остались только белобрысые клоны моего Посоха и его родительниц. И все они скорбно поджимали губы и смотрели на мое Оружие со смесью укоризны и сочувствия.
Они тут все ненормальные? Слепые?
— Кхм. Прошу прощения, — я впервые за все время этого балагана подала голос. Не сказать, что я прямо так уж неуверенно себя чувствовала среди роскошной обстановки явного иноземья или стеснялась величественной новой родни... Нет. Но на всякий случай я все же отступила на полшага и прижалась к плечу своего Посоха. Когда он вот так стоит за моей спиной, готовый подхватить и удержать в любой момент, я не боюсь даже себя саму. Что уж говорить о других? — Еще раз прошу прощения. Мы об одном и том же Мордреде сейчас говорим?
Снежная королева впервые обратила на меня внимание. Она меня, конечно, и раньше видела и вроде бы даже кивала, здороваясь, но все равно сейчас словно снова заметила и удивилась: оно еще и разговаривает?
— Мне жаль, что вам не удалось перевоспитать моего внука. Я надеюсь, вашего благоразумия хватит…
— Эм, простите, — совершенно невежливо перебила я старшую родственницу, покосилась на временно выведенную из строя младшую свекровь — Васька ей так улыбался, что тетка откровенно поплыла, — и позволила себе свою фирменную кривую ухмылку безумной Аиды, за которую меня побаивались даже матерые экстремальщики. — Зачем его перевоспитывать? Он идеален. А вот насчет моего благоразумия вы, кажется, что-то неправильно поняли.
— Ч-что? — удивилась бабушка моего мужа, понимая, что совершенно теряет смысл нашего разговора.
— Она отбитая. Конченая. Суицидница гребаная с мозгами не в том месте, — любезно разъяснил Мордред. Несмотря на то что муж поливал меня довольно нелестными словами, он делал это таким голосом и интонацией, будто осыпает изысканными комплиментами. — Сумасшедшая. Адреналиновая маньячка. У нее «синдром первых охотников». В полный рост. И от этого крайне нестабильная аура. Ну, если я правильно вычитал в архиве, до которого добрался буквально только что...
Он при этом совершенно недвусмысленным жестом сгреб меня за талию и прижал к себе, зарываясь носом куда-то в районе шеи. Может быть, немного излишне крепко прижал, но я была не против, опуская свои руки поверх его и чуть ли не довольно мурча.
— Правда, она крутая? — спросил он у родственниц с наивно-детской интонацией. — Ну просто псих моей мечты.
«Блин, а она Ваську не уронит?» — все же спросила я мысленно, глядя на потрясенно застывшую младшую свекровь.
«Не успеет, пока они стоят в ступоре, хватаем гвоздя и ходу! Ходу!»
«Погоди, куда ходу, мы зачем вообще пришли? Только родню твою подразнить? Нет уж! Забери у матери ребенка и давай дальше общаться. Фигу я им позволю тебя обидеть, успокойся».
«Вот этого твоего “фигу” я что-то больше всего и опасаюсь. На всякий случай: тварей тут нет. Азарт не включай! На моих родственников охотиться тоже запрещено, пускай я и сам хочу пару раз съездить им навершием по сопатке».
«Ну ты же хотел развлечься? Я только подыграю. Хочешь — будем дразнить дальше, хочешь — я буду серьезной и поиграю в этикет. Все только от тебя зависит».
«Опять я должен решать, да? И почему я не удивлен?»
— Мордред… — Оставшись без Васьки на руках, мать моего мужа, наконец, снова обрела голос. Но в ее глазах было столько ужаса, словно сыночка прямо вот на глазах сию минуту собрался отдать концы. Она и на меня посмотрела с таким же выражением лица и, кажется, едва удержалась от желания тут же схватить нас обоих и ощупать с головы до ног, чтобы убедиться, что мы живые и настоящие.
— Да не бледней ты, ма, нормально все. И гвоздь этому прекрасное доказательство. — Васька весело пискнул в его руках, подтверждая слова приемного отца. — Мы не уморили его голодом, не скормили диким зверям, не подкинули в другую семью и даже не задушили в объятиях. Да вообще… Где ты еще видела настолько здорового и счастливого младенца? — с этими словами он слегка подкинул его в воздух, впрочем тут же аккуратно ловя.
— А если серьезно, — я, чувствуя, что у Мордреда поменялось настроение и он больше не хочет этого цирка, перестала ухмыляться, как маньячка, и посмотрела на новых родственников немного устало и грустно, — то я не понимаю, в чем ваша проблема. Мой муж... мое Оружие — самый спокойный, ответственный и надежный мужчина в этом мире. У него просто железная воля и абсолютный самоконтроль, которого хватает даже на мое сумасшествие. И я предположить не могу, как вы умудрились этого не увидеть за столько лет.
— Они просто смотрели немного не туда, — вмешался вдруг какой-то новый персонаж: средних лет мужчина с длинными растрепанными волосами и в потертом черном кожаном костюме, безумно симпатичный в своей небрежности. Он сидел за небольшим, непонятно откуда материализовавшимся посреди аллеи столиком, закинув ногу на ногу.
