Но в противовес этой статье Мочениго настоял на включении в Конституцию статьи, согласно которой Законодательный Корпус уже на следующей сессии в 1806 году мог внести необходимые изменения в Конституцию, не затрагивая её фундаментальных положений. Конституция подлежала утверждению султаном Порты и Александром I.
[250]
Таким образом, Конституция 1803 года являлась органическим продолжением «Временного плана» 1799 года, она лишь более подробно разрабатывала те принципы, которые были заложены Ушаковым в 1799 году. Единственное исключение касалось Сената, который превратился из органа законодательной власти (1799 г.) в орган исполнительной власти (1803 г.).
В историографии конституция 1803 г. оценивается весьма высоко. Греческие историки С. Лукатос, Г. Мавроянис, С. Ласкарис, Э. Родоканаки, подчёркивают, что Конституция появилась на свет под знаком идущих с Запада освободительных идей, под воздействием принципов Французской и Американской буржуазных революций, а также обращают внимание на общий либеральный характер Конституции: избирательное право (хотя и не всеобщее), парламентская система, разделение властей, гарантии прав личности и собственности. Подчёркивается, что Конституция 1803 года соответствовала не только общепринятым конституционным принципам, но и национальному духу греков, удовлетворяла все их пожелания. Правда, в вопросе об авторстве конституции несколько преувеличивается роль И. Каподистрии и недооценивается роль Александра I и в целом России, как инициатора этого правового документа. Этот недостаток исправила А. М. Станиславская, рассматривавшая Конституцию 1803 года в контексте общих конституционных исканий Александра I и его окружения на внешне – и внутриполитической арене, поиска политического компромисса с новой общественной силой – буржуазией.
Однако Конституции 1803 г. суждено было просуществовать очень недолго. В 1805 году началась очередная война с Францией. В связи с этим изменилась политика России и на Ионических островах. В 1806 году была принята новая Конституция из 98 статей – более аристократическая, призванная усилить централизованное управление, а вместе с тем и влияние России в связи с обострением внешнеполитической обстановки и невозможностью управлять методами мирного времени.
По новой Конституции изменилась сама форма взаимодействия властей. Если в Конституции 1803 г. ветви власти более или менее уравновешивали друг друга, то в Конституции 1806 г. наметился явный крен в сторону исполнительной власти.
Принципат или Директория из 5 человек (вместо 17 в бывшем Сенате) получил право законодательной инициативы, право назначения и смещения министров, назначения членов судов. Ему подчинялось и местное самоуправление островов. Во главе Принципата стоял «князь», своего рода президент, функции которого в течение года поочередно выполняли члены Принципата.
Функции законодательной власти снова перешли к Сенату (17 человек вместо 40), как и по «Временному плану» 1799 г., и были значительно урезаны. Сенат пользовался лишь правом утверждения законопроектов, правом законодательной инициативы он не обладал. Более того, Сенат был разделён на две палаты – первая рассматривала законопроекты, внесённые исполнительной властью, вторая их утверждала.
Наблюдательная власть фактически уничтожалась, отменялась коллегия цензоров. А организация судебной ветви власти откладывалась до разработки Уголовного Кодекса.
Избирательная система в общих чертах осталась прежней, а имущественный ценз даже был несколько понижен.
[251]
Конечно, Конституция 1806 г. имела явную тенденцию к ограничению либерально-парламентской системы, что, впрочем, вполне объяснимо и диктовалось ходом военных действий вблизи островов. Состояние войны было явно неподходящей ситуацией для либеральных экспериментов.
Но даже эта ограниченная Конституция оказалась значительно либеральнее Конституции островов 1817 г., разработанной и принятой англичанами, под покровительство которых перешли острова в 1815 г. (с 1807 по 1814 гг. острова принадлежали Франции). Конституция 1817 г. стала чисто колониальной: исполнительная власть и право законодательной инициативы стали принадлежать Сенату, членов которого избирал Законодательный Корпус (полное повторение соответствующих положений Конституции 1803 года) и утверждал верховный лорд-комиссар. Президента Сената назначал английский король. Законодательный Корпус также избирался по спискам, составленным лорд-комиссаром, которому помимо этого принадлежало право созыва сессий и право вето. Он же являлся главой вооруженных сил и полиции.
Итак, политика России на Ионических островах в этот период стала первым шагом на пути к «конституционной дипломатии» Александра I, ранним этапом его конституционных поисков, полнее и шире развернувшихся в годы Реставрации. Попытка императора и его окружения выступить на ионической арене в роли конституционных деятелей, сама идея компромисса царизма с верхушкой европейской буржуазии на конституционных началах как гарантия от революции является свидетельством того, что это была не просто тенденция, а явление, присущее всей политической жизни России начала XIX века. Эта попытка России приспособиться к новым общественным условиям послереволюционной Европы была продиктована реальными причинами и отражала реальный процесс. Другими словами, причины этой политики были не только субъективными, но и объективными, в отличие от положения дел в самой России. Поэтому на внешнеполитической арене конституционная деятельность Александра I не ограничилась одними лишь проектами, а была доведена до логического конца. Ионические острова стали своего рода полигоном для обкатки этих идей и их применения в более широком масштабе, на несравненно более высоком уровне.
Но острова, конечно же, были слишком малы и специфичны, чтобы на их основе делать далеко идущие выводы об эффективности «конституционной» внешней политики. Нужно было нечто более масштабное, на чем можно было бы проверить и окончательно убедиться в правильности выбранного курса.
§ 3. Политика «конституционной дипломатии» в 1807–1820 гг.
В предыдущих параграфах были рассмотрены тенденции приспособления российских правящих кругов к новым общественным условиям в области внешней политики, которые нашли достаточно широкое освещение в историографии.
[252] Верховная власть столкнулась с необходимостью проанализировать и осмыслить причины возникновения и сущность революций, потрясших Западную Европу, чтобы адекватно вести себя на международной арене и не допускать повторения сходных событий внутри страны. В противовес революционным идеям предшественники Александра I выдвинули принцип легитимизма, т. е. принцип «законного» политического режима, под которым понимался монархический способ правления безотносительно к личности, его представляющей, при котором право проводить любые преобразования имеет только монарх и никто более. Никакие преобразования революционным путем допущены быть не могут, как совершенно бесполезные и несущие только гибель и страдания населению.
