— Это что? — протянул он мне мою записку.
Вид у него был не лучший. И не столько из-за явного похмелья, сколько из-за переживаний. Боже, как мне его жаль! И себя тоже, но я уже ничего не могу для нас сделать.
— Как ты сюда доехал? Ты же утром встать не мог, — задала я вопрос не по теме.
Да, я рассталась с Марком, но мне не всё равно на него. Я переживаю и не хочу, чтобы в подобном состоянии он разбился на машине, да еще из-за меня.
— Меня довезли, если ты об этом, — ответил мне Марк. — Я не был за рулём. Не съезжай с темы, Ангелина. Что это всё означает, чёрт возьми?
— Марк… — голос сел от волнения. — Я понимаю, что это некрасиво, и тебе было больно читать, но всё, что я хотела сказать — написано в записке, и больше мне добавить нечего. Прости…
— Больно? — повысил он тон. — Да ты меня просто растоптала! С дерьмом смешала меня. Я тебе так верил, бегал за тобой, а ты мне в это время изменяла?
— Это недавно случилось, — пролепетала я, словно это как-то могло меня оправдать.
— То есть это правда? — спросил он так, словно надеялся, что я скажу, что пошутила. — Я думал, ты это написала, про измену, чтобы я наконец прекратил унижаться и бегать за той, которой это не нужно.
По щекам побежали слёзы. Никогда ещё я не ощущала себя настолько подлой и мерзкой дрянью, полнейшим ничтожеством, никогда еще не испытывала такого стыда… Что ты наделал со всеми нами, Марат?
— Это не отмазка, Лин? — спросил он с такой надеждой, что я просто стала давиться рыданиями. В глазах Марка словно тоже заблестели слёзы. Он не мог поверить, не мог принять, что я так безбожно его предала.
— Нет, — еле выдавила я из себя, пытаясь перебороть рыдания. — Это правда. И я… не хочу… Не хочу тебе врать. Ты… достоин лучшего. Не меня.
Надежда в голубых глазах Марка скончалась в агонии, и они стали просто злыми.
— Понятно, — поджал он губы. — Я думал, ты особенная. Святая. Принципиальная такая. Меня динамила сколько, а я бегал за тобой как собачонок. Ты оказалась такой же, как и все эти девки в клубах.
— Марк, пожалуйста, не надо так говорить, — покачала я головой. — Мне тоже это всё… больно.
Неожиданно разгневанный мужчина прижал меня к стене и заглянул в мои глаза. Я даже испугалась. Он меня сейчас бить будет за измену?
— Зачем ты это сделала? Скажи мне. Чего тебе не хватало? Я же всё, ну просто всё для тебя, а ты… ЗАЧЕМ?
— Я… не могу объяснить, — честно ответила я и попыталась убрать от себя руки, которые с силой сжимали моё тело. — Ты пугаешь меня, Марк. Отпусти.
Мужские руки разжались, но далеко я уйти бы не смогла — сзади меня подпирала дверь в зал.
— Что, просто оказалась слаба на передок? — спросил он.
Такого поведения от Марка не ожидала. Он может быть агрессивным и оскорблять — это стало для меня открытием. Впрочем, я сильно ранила его и разбудила внутреннего зверя. Может быть, этот зверь существует в каждом мужчине?
— Марк, я виновата перед тобой, — заговорила я через паузу, проглотив обиду. — Но ты никакого права не имеешь меня оскорблять.
— Кто он? — проигнорировал он меня.
— Ты его не знаешь, — ответила я.
С самого начала я понимала, что Марк придёт требовать ответа за содеянное, и что я ни в коем случае не признаюсь ему в порочной связи с его собственным братом. Пусть не знает. Крепче будет спать. Я не хочу разжигать между ними войну. Осталось только Марату то же самое внушить, потому что он совершенно не скрывает влечения ко мне и может меня крепко подставить.
— Уверена? — спросил Марк.
— Да, — кивнула утвердительно головой.
— Дай мне номер, я ему еб*ло набью.
Вот чего я боялась — драк и выяснения отношений между Марком и Маратом. Я просто обязана этого не допустить.
— Не трогай его, Марк, — сложила я руки на груди. — Я тебе ответила на твои вопросы. Забудь обо мне. Так вышло, что я могу поделать?
— Когда это случилось? — продолжал он задавать вопросы словно мазохист. Ведь ему больно слушать ответы на них! А мне неприятно их озвучивать.
— Хватит меня пытать, Марк! — вспыхнула я. — Я больше ничем не обязана тебе. Мы расстались. Избавь меня, пожалуйста, от подобных допросов!
— Значит, ты выбрала его? — горько усмехнулся Марк.
— С чего такие выводы? — оторопела я.
— Ну, раз покрываешь его. Не хочешь давать номер. Переживаешь за своего драгоценного любовничка?
— Я просто не хочу мордобоя, — устало ответила я. — Ты всё узнал, что хотел?
Последней фразой я попросила его на выход. Мне тоже тяжело это обсуждать, хватит с меня. Я всё ему сказала, толку ходить теперь по кругу боли? Он больше ничего не произнёс. Бросил на меня на прощание взгляд, полный боли, осуждения, разочарования, и вышел за дверь.
Меня опять накрыло прямо в коридоре. Я спустилась по двери вниз, села на пол, закрыла ладонями лицо и разрыдалась. Почему-то мне всегда казалось, что тому, кто предал, намного легче это переносить, чем тому, кого он ранил. Я ошиблась… Больно одинаково. Это лезвие с двух сторон. Ранишь и его, и себя.
___
Очнулась, только когда ключ повернулся в замке, и дверь пихнула меня в спину. Приехала Люба. Мне пришлось собраться и встать с пола, пропуская в квартиру подругу.
— О, привет, — окинула меня взглядом девушка. — Ты чё — на полу сидела?
— Да, — хлюпнула носом.
Я уже плакала почти час и никак не могла найти утешения и прощения себе.
— Понятно, — вздохнула подруга, ставя пакеты с продуктами на пол. — Идём.
Она повела меня в ванную и открыла воду.
— Ну-ка, — подтолкнула она меня ближе к раковине. — Умывайся, приходи в себя, и пойдем лечить твои раны.
— Чем? — спросила я первое, что пришло в голову, вытирая с глаз смазанную слезами тушь.
— Вином и кальяном, — ответила Люба.
— Кальяном? — немного ожила я.
Курить — не курю, но кальян — моя маленькая слабость и то, что приносит умиротворение. Сегодня он был бы как нельзя кстати. Улыбнулась сама себе: Люба — чудесная подруга. Она всегда выслушает, даст совет и знает, как утешить. Впрочем, когда её Димка снова начинает чудить, мы меняемся ролями, и домашним психотерапевтом уже становлюсь я. Но пока снова выпала очередь Любови.
Промокнула лицо полотенцем, и мы вместе отправились на кухню. Я помогла подруге донести пакеты и разобрать их.
— Что на ужин? — спросила она. — Или ты рыдала весь день и ничего не приготовила в итоге?
— Роллы заказала, — ответила я, опять предаваясь унынию на кухонном колченогом стуле, когда дела кончились и я стала ждать Любу. — Привезут к семи.
