Щёки уже просто пекло от его двусмысленных слов и взглядов. Всё косилась на отца, но тот не понимал или делал вид, будто не понимает, что Марат говорил не о крыжовнике…
— Так пробуйте, пробуйте, — ответил папа, подвигая к нему вазочку поближе. — Я вам дам с собой баночку.
— Спасибо большое, — повернулся к нему Марат. — Буду благодарен.
Он пытается подружиться с моим папой? Зачем? Такой весь любезный, аж тошнит…
— Ну ладно, молодёжь. — Встал на ноги отец. — Вы ещё посидите, а я постелю вам и пойду на боковую.
— Не надо, пап, — ответила я. — Ты оставь постельное на диване. Я сама расстелю.
— Хорошо, — кивнул он. — Вас разбудить утром?
— Нет, мы будильник поставим.
— Ну, смотрите. Спокойной ночи, — улыбнулся папа и ушёл к себе.
Через пару минут он вынес комплект постельного белья и два одеяла, оставил их на диване, потом вернулся к себе в спальню и закрыл плотно дверь за собой. Мы сидели какое-то время молча. Неловко как-то. О чём с ним говорить? А надо ли вообще что-то говорить?
— Вот почему ты не захотела ехать? — спросил Марат. — Отец?
— Не только, — ответила я, немного подумав. — И всё то, что я тебе сказала в доме ваших родителей, тоже. Но папа — главная причина, конечно.
— А если нанять ему сиделку? — он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд.
В его глазах была будто бы надежда. Кажется, Марат тешил себя мыслью, что я ещё могу передумать за эти дни, поэтому так активничает. Но у меня для него плохие новости…
— А дочь ему кто заменит? — спросила я. — Он ведь совсем одинокий. Я из Москвы к нему не так уж часто мотаюсь, а из штатов — тем более не смогу. Ну сколько раз в год я буду иметь возможность приехать сюда? Нет, никакие сиделки вопроса не решат. Отца я не оставлю. Я — всё, что осталось у него от нашей семьи.
— Понимаю, — вздохнул Марат.
— А ты? — решилась спросить и я, раз уж он первым начал вечер откровений. — Почему ты решил уехать? Тебе ведь нравится эта работа, и пост такой высокий. Мне всегда казалось, что люди, которые оставляют такие места, сумасшедшие.
Он какое-то время помолчал, потом ответил.
— Это тебе кажется так, потому что ты не знаешь, что вместе со статусом идёт приложением огромная ответственность за бизнес компании, людей, за все отделы. Это постоянные звонки и вопросы, отсутствие элементарного отпуска летом и выходные урывками. Я устал. Просто устал. Я вложил деньги в проект там, в штатах. Я буду развивать свой бизнес. Я… не могу не поехать, деньги уже потрачены. Большие деньги. И я должен быть там.
— Понятно, — ответила я.
Что-то подобное я и ожидала услышать. Конечно, ему хочется расти дальше. Здесь он хоть и имел высокий статус, но был наёмным работником. А теперь пришла пора расправить крылья и открыть своё дело. Возраст, опыт и, что немаловажно, капитал ему это теперь позволят сделать.
— Пойду стелить, — сказала я ему. — Уже одиннадцать.
Я расстелила постель, с огорчением отметила про себя, что диван слишком узкий для двоих, и спать, не соприкасаясь друг с другом, у нас не выйдет. Но выбора нет, потерпим уж одну ночь. Я переоделась в ванной в старую длинную футболку и вернулась в комнату. Марат стоял у дивана по пояс обнаженный и держал руки на ремне. Невольно я опустила взгляд ниже лица. Прошлась по мощной шее, литым мышцам груди, твёрдому прессу и сильным, жилистым рукам, которые так красиво расстегивали ремень, снимали брюки и убирали их на кресло.
— Нравится? — спросил он, когда выпрямился снова во весь рост.
Я подняла глаза на его лицо и только сейчас сообразила, что разглядываю его боксёры и внушительный выступ в них. Чёрт, стыдно… Сама говорю не прикасаться ко мне и не думать ни о чём “таком”, а потом пялюсь на его… трусы.
— Нет, — соврала я и под тихий смех Марата легла в постель, укрывшись одеялом с головы до пят.
Хотя бы два одеяла нашлось в этом доме — уже легче. Марат лёг рядом, и я погасила бра над диваном. Стало темно. Только далекие огоньки отражались в стекле окна напротив дивана. Легла на бок, отвернувшись от него, и закрыла глаза. Надо попытаться уснуть. Чем скорее усну, тем быстрее кончися эта странная ночь.
Возле уха ощутила горячее дыхание, на меня со спины навалилось тело, а под одеяло проникла мужская лапа и нагло задрала футболку чуть ли не под грудь.
— Эй! — возмутилась я шёпотом и попыталась вернуть всё на свои места: футболку, одеяло и огромную наглую лапу её хозяину. — Ты офигел? Не трогай меня.
— Т-щ-щ. — Гад закрыл мне рот другой рукой. — Мы разбудим папу…
Я извернулась и попыталась укусить мерзавца за палец, но у меня не получилось. А тем временем лапа уже проводила пальцами по моим бедрам, ягодицам, подбираясь всё ближе к белью.
— М-м! — злобно мычала я, но лапы крепко удерживали меня на месте. — Мозёл!
Марат опять тихонько засмеялся моему новому произношению слова “Козёл” с зажатым ртом. Спина невольно выгнулась, когда он заставил меня развести ноги и провёл пальцами по кружевам. Ещё. И ещё. Мочку уха закусили его зубы. Я громко вздохнула, не зная, что с этим всем делать. Ну и засранец этот Марат… Сексуальный козёл…
Резинку трусов его пальцы потянули вниз и прикоснулись к оголённой коже. Не смогла сдержать новый рваный вздох и вцепилась в его руку, желая убрать от себя и желая ощущать дальше эти ласки… Но справиться с этой лапой мне не по силам. Настырные движения мужских пальцев на клиторе заставили меня закрыть глаза и затихнуть. Марат всё верно рассчитал — я не буду шуметь под носом у отца. Но ведь диван скрипит, он всё равно нас услышит! Как не стыдно ему такое творить в доме моего родителя?
Однако моему начальнику на мораль явно плевать. Он одержим похотью. В бедро упиралась его эрекция, которую он тоже освободил от боксёров. Его пальцы то и дело терзали то грудь и соски, то влажный от возбуждения клитор, заставляя меня беззвучно извиваться от острых ощущений. Это мой самый тихий секс в жизни…
Горячая головка члена оказалась возле ставшего влажным от его ласк входа. Член скользнул в меня. Он прижал меня к себе ближе и, удерживая бёдра руками, стал двигаться максимально тихо. Он тяжело дышал мне в шею, пытаясь сдерживать себя, но всё равно срывался и начинал вбиваться в меня так, как ему хотелось бы. Диван скрипел нещадно, будто мы его использовали как батут.
Я дышала в подушку, чтобы не стонать слишком громко, всю её смяла кулаками. Палец Марата снова нашёл мой клитор и стал массировать, желая довести меня до оргазма. И довёл: движения горячего члена внутри меня и его палец на моём клиторе заставили моё тело испытать сладкие судороги. Подушка уже не спасла бы, и Марат вовремя снова зажал мне рот ладонью — чтобы стоны стали тише. Спустя минуту он тоже задышал тяжелее и чаще, переходя на хрип. Движения, ставшие совсем неуправляемыми, замедлились и остановились. Я пыталась отдышаться и осознала, как сильно скрипел этот чёртов диван! Как смотреть утром в глаза отцу? Господи, утро, не наступай, не позорь ты меня!
