Расстегнул ремень и ширинку, вынул из боксёров напряжённый член и подвёл к моим губам, убирая палец.
— Лин… Лина… Я так хочу… — Головка члена упиралась в мои губы, и я позволила ей скользнуть внутрь.
Марат прикрыл глаза, губы его разомкнулись, он ждал, что я начну ласкать его. Я немного отстранилась и провела губами по бархатной головке.
— Да… — глухо застонал он. — Дальше, пожалуйста, дальше.
Он удерживал рукой мой затылок, надавливая слегка, желая, чтобы я вобрала в себя его плоть. Но я не хотела торопиться. Кончиком языка провела вдоль ствола, и Марат весь покрылся мурашками.
— Да, чёрт… Ещё…
Прошлась губами по стволу туда и обратно ещё несколько раз. Затем провела кончиком языка только по головке члена, по кругу. Марат сжимал в кулаке мои волосы и низко стонал.
— Лина… — Он проявил настойчивость. Надавил на мой подбородок пальцем и вошёл глубже.
Я стала двигаться губами по стволу. Сжимала твёрдый, горячий член в руке, двигая ей в такт своим губам.
— Ещё… ещё…
Я ласкала его член, вбирая его в себя насколько могла, и ощущала, как он стал дрожать от напряжения. Он зафиксировал мою голову в одном положении и стал вдруг сам вбиваться в меня, говоря всякие пошлости и сходя с ума от кайфа.
— Бл*дь! — застонал он и вышел из меня.
Стал очень быстро водить рукой по нему сам, пока сперма горячим потоком изливалась прямо на мою обнажённую грудь. Марат дрожал и глухо стонал, пока его не отпустил огразм. Когда судорога отступила, он открыл глаза и сказал:
— Ну вот, теперь можно и нежно. А то я бы точно не смог сейчас осторожно…
Я убрала с себя следы удовольствия Марата, и мы снова вернулись на кровать. На сей раз он заставил меня лечь на живот и выгнуться к нему кошечкой, развёл мои ноги шире. Всю лишнюю одежду мы сняли и остались полностью обнажёнными, сгорающими от страсти.
Пальцы Марата легли на мой клитор и стали настойчиво ласкать его, надавливать, ходить мягкими массирующими движениями по кругу. Я растеклась по кровати, когда нежных складочек коснулся его язык. Он играл им с клитором, заводил его во влагалище, ласкал его кончиком вход внутрь меня, и это острое после разлуки удовольствие заставляло поджимать пальцы в мучительно-приятном предчувствии оргазма.
Я закричала и забилась в сладкой судороге, перед глазами поплыли цветные круги, а Марат вошёл сзади на всю длину и быстро начал двигаться, заставляя меня кричать ещё громче от полученного удовольствия. Он старался двигаться во мне мягче, но потом срывался вновь и начинал вбиваться как одурелый, движимый животной похотью, целью удовлетворить себя снова.
Новый оргазм заставил разбиться и его, Марат прижал меня мощным телом к матрасу, излившись спермой снова прямо в меня. Но теперь было уже это нестрашно и даже несло для нас особенную эротичность момента единения и оргазма.
— Ну как? Поверила, что я скучал? — прорычал он мне на ухо.
— Да… Точно скучал, — простонала я. Устала.
— Но всё равно трахну тебя, Багира, ещё раз. Иди сюда.
— О нет… — попыталась я удрать от него.
— О да… — Сильные пальцы смяли мои ягодицы, не оставляя ни малейшей надежды на отдых прямо сейчас.
34.
— Ты насовсем приехал, Марат? — спросила я его, когда мы вышли из душа и привели себя в порядок.
— Нет, — нахмурился он. — Пока ещё придётся съездить. Все вопросы я не решил пока.
— Ну вот видишь… Какая же мы тогда семья! — всплеснула я руками и чуть не расплакалась от досады.
— Иди сюда, — поманил он меня из спальни. — Вниз пойдём, покажу кое-что.
Мы спустились в гостиную. Из холла Марат принёс папку, которую оставил при встрече со мной на комоде у входа.
— Садись, — указал он головой на диван. — И читай. О, Лиска пришла!
Няня вывела к нам за руку дочку. Она была все ещё сонная после сна, но широко заулыбалась, увидев Марата. Не забывает о нем, спрашивала даже, когда же он к нам в гости придёт и поиграет с ней.
— Малат! — побежала она к нему.
— Привет, принцесса!
Он подхватил её на руки. Поцеловал пухлую щёчку. Дочь растерялась, но потом робко улыбнулась ему.
— Колется, — сообщила она ему на своём детском языке, указывая на его щетину.
— Правильно, я ж мужик. У меня должна быть колючая борода, — ответил он, и мне почему-то стало смешно. Как приятно наблюдать за общением отца и дочери. Они прямо друзья.
— Папа, — сказала ему Лиса.
Он застыл на месте. Я тоже. Он ещё повторял по телефону, когда звонил, что нужно звать его папой, но мы и не думали, что ребёнок запомнил… Глаза Марата увлажнились. Он с такой нежностью смотрел на дочь и улыбался, что сердце просто сжалось от этой картины. Наша девочка назвала его папой…
— Да, Лисочка, — ответил он хрипловато. — Я — твой папа, малышка. Папа тебя очень любит.
— И я тебя люлю, — ответила она, накручивая на пальчик свои кудряшки. Такие же, как у Марата. Смотрела на него такими же серыми глазами, как у её отца.
— Милая, — совсем растрогался он и прижал к себе нашу маленькую. — Папа тебя очень-очень любит. И скоро будет всегда-всегда рядом. Ты поняла?
— Да, — кивнула она. — Маму тоже люлю.
— И я маму твою люблю. Больше всего на свете. Больше себя, больше даже грёбаных денег…
В этот момент он глянул на меня. Я всё поняла по его взгляду. Марат отказался от бизнеса, чтобы совсем его не уничтожить, не стал делить и, видимо, продал свою долю. Ради меня, ради Лиски. Теперь он вернётся в Россию и попытается построить бизнес здесь, рядом с нами.
— Ну иди, поиграй немного, а нам с мамой поговорить нужно, — сказал он дочери и поставил её на ножки на ковре.
— Ей полдничать пора, — вклинилась Нина и посмотрела на меня.
— Покорми, пожалуйста, — попросила я её, а потом посмотрела на Алису. — Милая, тебя покормит Нина. Хорошо?
