– Давай же, не останавливайся! Сильнее, Паша! Сильнее!
Он затормозил, будто наткнулся на стену. Нельзя было терять ни секунды. Сейчас я чувствовала себя загнанной в угол крысой, которая бросается в атаку, когда уже почти нет никакой надежды на спасение. Правда, моя атака была психологической, но в данном конкретном случае, именно это могло сработать. Даже боль как будто отошла на второй план, уступая перед этим отчаянным нежеланием умирать, когда спасение так близко!
– Я хочу, чтобы ты продолжал, – выдохнула я. – хочу умереть от твоих рук, Паша…
Что ещё мог бы сказать Герман? Что-то максимально противоречащее ситуации. Жаль, я сейчас не в состоянии воспроизвести его мурлыкающий ласковый голос. Придётся работать с тем, что есть.
– Убей меня. Но только сам, глаза в глаза. О, это было бы так… волнующе и сладко… Знаешь, почему?
Получилось неплохо. Правда, мой хрипловатый вкрадчивый шёпот больше походил на мужской, чем на женский. Но так было даже лучше.
А Паша слушал! Мне показалось, что он даже затаил дыхание. Кажется, я что-то нащупала. Что-то очень важное. Я задела какие-то струны в нём и теперь нужно было понять, какие именно. О, это ужасное состояние, когда случайно делаешь что-то правильное, но не знаешь что! Ладно, разберёмся. Главное, продолжать плести паутину и не останавливаться. В этом мой единственный шанс на спасение.
– Говорят, что убийца никогда не забывает свою жертву. Она везде преследует его, приходит во снах. Значит, мы всегда будем вместе… Я и ты…
Да, что-то подобное говорил наркоману Герман, и я постаралась, насколько это возможно, скопировать его интонации. Но если того это напугало до чёртиков, то на Пашу мои слова подействовали совсем по-другому.
Постепенно его лицо перестало расплываться перед глазами, и я увидела на нём странное выражение. Паша как будто искал во мне что-то, жадно вглядывался, пытаясь поймать неуловимое.
– Почему ты остановился? – спросил брюнет, но его как будто даже не услышали.
Я медленно приподнялась на локтях, боясь вспугнуть эмоцию, а потом и вовсе села, неловко опершись ладонью на усыпанный стеклом пол. Тело ломило, многочисленные порезы болели, подступала дурнота. Но пока я ещё была жива и в сознании, а значит, могла что-то сделать.
Приподняв окровавленную руку, я медленно коснулась Пашиной щеки, в любой момент ожидая, что он придёт в себя. От прикосновения парень вздрогнул и хрипло сказал, как обиженный ребёнок:
– Из-за тебя я получил наказание!
Я тут же вспомнила, как Герман заставил меня сказать фразу, которую Паша должен был вырезать на груди. М-да, у него есть причины обижаться.
Главное сейчас – ничего не испортить. От моего ответа зависело всё. Что мог бы сказать Герман, учитывая его особое отношение к боли?
– Наказание? – мягко повторила я, словно пробуя слово на вкус. – Ты неправильно воспринимаешь боль, Паша. И ты совсем не понял, что произошло. Я тебя не наказала болью. Я подарила тебе её.
Паша изменился в лице. Кажется, я опять попала в цель. Теперь он выглядел виноватым и беспомощным.
И в этот момент до меня дошло! Отдельные пазлы, наконец, сложились в цельную картинку.
Бог мой! Всё так просто!
Сейчас я как будто смотрела прямо в душу Паше. Я понимала, что с ним происходит!
Герман никогда не принадлежал только ему. Главная трагедия фанатичного поклонника! Для него Герман был всей жизнью, а для Германа он был лишь одним из многих. Уверена, что сам Герман прекрасно знал об этом, и играл с Пашей, то создавая иллюзию избранности, то разрушая её.
И бедняга ничего не мог с этим сделать.
А моё появление в жизни Германа стало самым сильным ударом для верного пса.
Но сейчас, в этот самый момент, всё изменилось. Он, наконец, увидел во мне отражение хозяина! И услышал то, что всегда хотел услышать.
Я дала ему понять, что мне нужен только он. Именно от его рук я хочу умереть, чтобы всегда быть вместе.
А ведь это всё, о чём он мечтал, – Герман, принадлежащий только ему.
Правда, я не питала иллюзий.
Было ясно, что это всего лишь магия момента, временное наваждение.
Если я собьюсь, если я хоть на секунду выйду из роли, он очнётся, и его злость будет в сто раз сильнее, чем до этого. Сказать, что я балансировала на волоске, – это ничего не сказать.
К счастью, мне помогли.
Брюнет явно понял, что происходит что-то странное, и поспешил вмешаться.
– Я тоже хочу её ударить! – брякнул он, подходя к нам.
Гримаса на Пашином лице стала для меня подарком небес.
Да, он был для Германа одним из многих! А значит, я ошиблась, когда посчитала этих парней его приятелями.
Приятели? О, нет. Только не у такого, как он.
Они были конкурентами, с которыми он вынужденно смирился, потому что не мог нарушить волю хозяина. И вот сейчас, когда ему на мгновение показалось, что он обрёл то, к чему так долго стремился, у него это снова захотели отнять!
Медленно, но верно беспомощность сменялась неконтролируемой яростью. И теперь было важно придать ей правильное направление, пока он не убил меня, чтобы только не отдавать другим.
Я чуть подалась вперёд и сказала, глядя ему прямо в глаза:
– Нет, Паша. Не дай ему ко мне прикоснуться. Я только твоя.
Этого хватило.
Он кивнул и поднялся на ноги. Медленно развернулся к брюнету.
Тот не сразу понял, что надо бежать. А в следующий момент было поздно. Паша без предупреждения коротко замахнулся и ударил его. Но только не так, как меня. Меня он бил преимущественно в челюсть, а ему расквасил нос. Кажется, я даже слышала хруст. Ох, кровищи будет…
Парень взвыл, падая на колени и закрывая лицо руками, то ли в попытке защититься, то ли надеясь остановить кровь. Второй же, находящийся в комнате, заорал:
– Паша, ты чего?! Паша!
Зря он привлёк к себе внимание. Безумный взгляд обратился к нему. Паша шагнул вперёд.
– Бледный, помогай! Он спятил! Он…
Парень продолжал верещать, отступая назад, а я поняла, что пора действовать. Другого шанса не будет. Нужен один отчаянный рывок. На второй меня точно не хватит.
Я встала на четвереньки и поползла к подоконнику, оставляя за собой кровавые следы.
– Девка! Девка уходит! – донёсся до меня истеричный вопль.
«Уходит» – это, конечно, было громко сказано. Никуда бы я не ушла из закрытой квартиры. К тому же ползла я в противоположном направлении от выхода. Но парень решил, что если снова переключит Пашино внимание на меня, то тот придёт в себя.
К сожалению, это могло сработать.
