О, неожиданно, однако. И многообещающе. Повисла неловкая пауза. Для него это признание было не самым лёгким, а я никак его не комментировала.
– Я только не понимаю, почему сейчас, сегодня?
– Потому что сегодня нас пригласили на семейный ужин в поместье Орловых, писал тебе вчера. Отец намекнул, что это касается наследства и корпорации.
– А, тогда всё ясно, как белый день, – всё сразу сложилось как формула. – Я бы сейчас ушла, вероятнее всего поехав в Александров. Ты бы, конечно же, за мной помчался следом, искал бы, пытался всё объяснить. Я конечно же, тебе бы не поверила, сказав в твой адрес невероятное количество уменьшительно-ласкательных, и ты опоздал бы на ужин, а возможно, вообще бы не успел. Результат налицо – серьёзная ссора, отец недоволен, Алекс победно торжествует.
– Думаю, именно так, – муж подтвердил всё вышесказанное.
– Во сколько мы должны быть в поместье?
– В семь ужин, выезжать нужно намного раньше. Это за городом, а сегодня выходной, добираться будем долго. И да, вещи возьми, вернёмся завтра, отец просил остаться на ночь.
Я позвонила Эрику, теперь сама, без посредника в лице мужа и попросила привезти мне несколько платьев и костюмы. Нужно запастись нарядами для выхода, а то каждый раз ему звонить накладно. Теперь он знал, что мне нравится, поэтому припёр ворох вещей на выбор. Оставила половину, но Орлов не возмущался, молча оплатив всё, что я выбрала. В который раз убеждаюсь: виноватый мужчина – самый щедрый мужчина!
Второй час выезжали из города, точнее, пытались, адские пробки в субботу.
– Чего ждать от ужина? – спросила Орлова, нужно подготовиться.
– Уверен, отец желает посмотреть, как развиваются отношения в семьях его сыновей. И если Алекс вчера говорил мне правду, то с Мышкой всё сложно. Как же хочется ему шею свернуть за подставу! – мужчина сжал руль, казалось, он сейчас лопнет напополам.
– Так, ни слова брату! Ни единого!
– Лера, он меня подставил, нельзя оставить это так, просто! Я чувствую себя идиотом!
– Наоборот. Никаких претензий в его сторону: братское рукопожатие с похлопываниями по спине, улыбка во весь рот и довольное лицо.
– Зачем?
– Потому что именно такой реакции он от тебя и ждёт – агрессии. Ну ты только представь: Кристина видела, что я ушла, ему доложила и он уверен, что теперь всё в его пользу. А тут заявляемся мы с тобой, счастливые и довольные, состоящие в полной идиллии семейных отношений, да ещё и ты руку ему жмёшь и довольно лыбишься. Как итог: сотня вопросов в голове твоего брата, и полное непонимание, как ты так быстро выпросил у меня прощение. Поверь, он сам проколется, не сможет сдержать любопытства.
– Интриганка! – Орлов хитро прищурил глаза, смотря на меня исподлобья с улыбкой. – С кем я связался?! – наиграно закатил глаза, за что получил кулачком в плечо.
– Я хочу получить моральное удовлетворение от выражения его моськи, когда он увидит нас вдвоём. Мне бы не хотелось ещё раз почувствовать тоже самое, что я испытала утром… – сказала, отвернувшись к окну.
Не хотела, чтобы Орлов видел моё выражение лица. На душе снова царапнули острыми коготками кошки при воспоминании утренней картины в спальне. Я понимала, что Алекс нарочно опоил Роберта, Макс обещал выяснить чем, но гадкое ощущение не желало уходить. Если бы я не услышала разговор Кристины на парковке, поверила бы Орлову? Вопрос.
– Кстати, сегодня познакомишься с Эльвирой, второй женой отца и матерью Алекса.
– А почему её не было на дне рождения?
– Незадолго до праздника она сделала круговую подтяжку лица, но у неё неожиданно началась аллергическая реакция, и она полностью покрылась сыпью. Всё уже было заказано, приглашения разосланы, и отец банкет отменять не стал.
– Так. Стоп. Твой папа, насколько я поняла, против искусственного?
– Против, но Эльвире пятьдесят, процедура щадящая, и скорее уже необходимая в её возрасте. Когда тебе стукнет полтинник, я тоже разрешу такое сделать.
– Когда мне стукнет полтинник, разрешать мне это будет другой мужчина! – вроде шутила, но временные рамки в два года не давали покоя.
– Даже не надейся! – Орлов зло блеснул глазами, и я поняла – не будите зверя, он не в настроении.
Спустя почти три часа подъехали к высоким воротам. Въехали на территорию, и я замерла: это не поместье, а поместье, умноженное на четыре. Великолепный дом, больше похожий на дворец из какого-нибудь фильма про шейхов, был окружён ещё большей территорией. Перед крыльцом парковка машин на тридцать, всё освещено, зелёные густые насаждения по всему периметру, уверена, здесь и поле для гольфа есть, и собственный ипподром.
– Роберт! – на пороге нас встречал отец. – Лера!
– Мы опоздали? Пробки на выезде из города, – муж пожимал руку отцу, двигаясь в дом.
– Нет, нисколько. Ещё не все собрались.
– Много приглашённых? – теперь уже вопрос от меня, чего ждать от этого ужина до сих пор не понимала.
– Человек тридцать, не больше. Этот вечер – моя реабилитация Эльвире за пропущенный ею праздник, – Эдуард Константинович почему-то смутился. – Ваша комната готова. Или нужно две? – смотрел на меня испытывающим взглядом. О фиктивности брака он знал от самого Роберта, но сегодня я приняла решение – пора жить по-настоящему.
– Нет. Одна, – заметила, как муж уставился на меня непонимающим взглядом. Я лишь пожала плечами.
Нас проводили на третий этаж в большую сиреневую спальню, нежную и очень приятную. Комната – это скорее квартира-однушка, в которой может жить семья, была великолепна. И слава богу имелся балкон для меня курящей. Вообще в последнее время я стала курить меньше и реже, возможно, получится насовсем избавиться от моей пагубной привычки. Роберт молчал и по этому поводу ничего никогда не говорил.
Достала брючный костюм цвета пудры, который мне так заботливо подобрал Эрик. Он идеально подходил для данного вечера, платье я отказалась надевать категорически. Рассматривала себя в зеркале, когда сзади подошёл Роберт: тёмно-синие брюки и рубашка в тон, отсутствие галстука, что говорило о неофициальности мероприятия. Прижался вплотную, обхватив в кольцо своих больших рук.
– Не думал, что ты согласишься на одну спальню, моя фиктивная жена.
– Наверное, пора избавляться от приставки «фиктивная», – стоя перед зеркалом, отчётливо видела эмоции, сменяющиеся на его лице.
– Я только «за», – резко развернул к себе и накрыл мои губы в жарком поцелуе. Поначалу неторопливо провёл языком по губам, интригуя, раскрывая для себя. Дальше – больше: поцелуй углубился, становясь жарким, страстным, голодным, стирающим границы всех запретов. Большие ладони скользили по моему телу, оставляя на месте прикосновений яркие искры желания, хотелось продолжения, этого требовало изголодавшееся по мужской ласке тело, этого хотела я.
