– Меня Осман пока что навсегда к себе не приглашал!
Дед переводит взгляд на внука, а там такой взгляд… словно он сейчас его испепеляет, а пепел этот сразу же развеивается по ветру прямо с балкона нашей спальни в сторону моря. Все за столом замолкают и даже перестают есть.
– Объяснись, внук.
Да, да, да, объяснись, Осман Дамирович! Тут уж ты сам, без меня люлей будешь получать. Я не мужчина, ответить не могу.
– Просто я решил сначала Варвару, – делает акцент на моём полном имени, – с семьёй познакомить, чтобы всё по уму было, – цедит сквозь зубы.
– Ну вообще-то да, согласен, так лучше будет. – Дед откидывается на спинку стула, расслабляется немного. – А твои родители, Варенька?
– Давно разведены. Мама, Анна Валентиновна, работает экономистом. Папа, Сергей Иванович, военный инженер, проектирует самолёты. С семьёй живёт в военном городке, мы с ним в хороших отношениях, близких, часто общаемся.
– А чем ты занимаешься помимо работы? – В разговор вступает жена дядьки и почему-то получает гневный взгляд от деда. Голос у неё писклявый и противный.
– Занимаюсь корректурой книг: люди пишут книги и присылают мне на проверку, ошибки, знаки препинания. Ещё перевожу статьи на французский. Небольшая, но подработка.
– Ты знаешь французский? – спрашивает Рустам, и Осман рядом неприятно напрягается.
Я кожей чувствую его неприязнь к двоюродному брату, словно сейчас они незримо метают друг в друга огненные стрелы ненависти. Между ними очень плохие отношения, и я не хотела бы становиться причиной их ухудшения.
– Да. И Лера знает, жена Орлова. Вместе с ней учились, там, кстати, и познакомились четыре года назад.
– Вот хорошую девушку себе выбрал, внук, умную, разностороннюю, – довольно улыбается дед и смотрит на Рустама, а у тётки желваки ходят на лице от негодования.
Наблюдая за их эмоциями, понимаю, что не всё в этой семье так просто и гладко. Дед очень любит внуков от покойного сына, но неприязненно относится к невестке и Рустаму, даже Ахмеда одёргивает резко и жёстко. Но Рустам не успокаивается:
– Насколько я понял, дед, Варя и Осман живут в одной спальне. А как же твои правила? Насколько я помню, ты говорил, что они едины для всех? Ах да, – бьёт себя ладонью по лбу, – Осман же у нас исключение из правил!
– Это мои правила, Рустам, соответственно, именно я имею право их нарушать. Я хоть и стар, но склерозом пока не страдаю и прекрасно помню, что и когда говорил.
Рустам сразу тушуется под взглядом деда и виновато опускает глаза.
Какое-то странное разграничение у Мурада Абдулхамидовича по родственникам. Вроде бы и Ахмед родной сын, и дети у него имеются, а пренебрежение чувствую даже я, хотя впервые вижу этих людей.
Особо жёстко дед одёргивает Рустама, при этом посматривая на Османа и его реакцию.
– Не по правилам как-то, дед, что Осман со своей женщиной в одной постели спит, а они не женаты. Остальным почему-то ты таких вольностей не позволяешь, только ему.
Осман напрягается и дёргается, но я успеваю под столом поймать его ладонь и сжать её настолько сильно, насколько могу. Потом начинаю поглаживать его руку, успокаивая и словно убаюкивая мужчину.
Драки никому не нужны, конфликты тоже, завтра свадьба у Адиля, а родственники вот-вот глотки друг другу перегрызут.
– Рустам, встань и покинь столовую, – спокойно говорит дед, не напрягая голос, словно разговаривает с маленьким ребёнком.
– Но отец… – Ахмед пытается вступиться за сына.
– И ты тоже можешь выйти, если что-то не устраивает.
Но Ахмед остаётся на месте, косо поглядывая на нас с Османом. А в глазах открытая неприязнь и даже презрение. Он словно сжигает нас сейчас в огне ненависти, и дураку понятно, что Осман дяде, как кость в горле.
Рустам покидает столовую, а на лице Фи я вижу довольную, торжествующую улыбку. Нужно спросить у неё, что не так с Рустамом. Алия, жена Ахмеда, молчит, словно в рот воды набрала, а дед не обращает на неё внимания.
– Варя, – сначала не понимаю, чей мужской голос, – можно тебя о помощи попросить? – Амир, муж Фи. Приятный голос, спокойный и уверенный.
– Если смогу, помогу.
– Я сейчас работаю с французской фирмой, они договор прислали, а переводчик задерживает перевод. Посмотреть можешь?
– Могу, конечно, завтра утром и посмотрим.
– Амир, – восклицает Фи, – у нас завтра вообще-то всякие женские штуки приятные запланированы: маникюр, причёска, макияж. Мы вот когда собираться будем? Ресторан уже в четыре, мы с десяти начинаем сборы, не успеем!
Тишина. Все взрываются хохотом, дед в том числе. У всех сразу поднимается настроение.
– Дорогая, то есть шести часов тебе не хватит? – Амир нагло лыбится, целуя Сафину в щёку. – Ты у меня и так невероятно красивая, зачем такие жертвы?
– Ну не я же одна! Я Варю вместе с собой записала везде. Так веселее, и я ей всё покажу.
– Амир, не переживай, – говорю я, – маникюр и причёска – это долго. Пока будут делать, я тебе весь перевод напишу.
– Спасибо, Варя. Мне тебя судьба послала, не знал, к кому обратиться.
– Вот видишь, пригодилась, не только ведь отдыхать нужно и маникюр делать, но полезными делами заниматься.
Всё это время моя рука так и сжимает ладонь Османа, только теперь он поглаживает мои пальчики один за другим, по очереди.
Дед то и дело бросает взгляд на этот жест, одобрительно кивая сам себе. Я так понимаю, проверку первым семейным ужином мы прошли.
– Дед, если позволишь, мы с Варей пойдём отдыхать. Сутки в дороге, и она всю ночь за рулём была.
– Ты что, Варю за руль посадил, ночью, одну? – Пожилой человек чуть ли на стуле не подскакивает.
– Я сама свою помощь предложила, иначе бы мы только сейчас приехали. У меня хороший стаж вождения, дорога хорошая, а одному сутки тяжело ехать.
После моих слов дед успокаивается и усаживается обратно. У меня, видимо, сегодня задача сглаживать острые углы, главное, самой на один из них не напороться.
– Идите, дети. Спокойной ночи.
Попрощавшись, почти выходим из столовой.
– Завтра в десять выезжаем! – кричит мне вслед Фи.
Я лишь подмигиваю ей в ответ, давая понять, что согласна и буду готова. Наконец, можно немного расслабиться без посторонних глаз. Но, поднявшись по лестнице, замечаю двоюродного брата, недовольного и злого.
– Опять всё из-за тебя! – рычит Рустам. – Тебе всё, оказывается, можно: и русскую привести в дом, да ещё и блондинку, и спать с ней в одной постели, кувыркаясь вдоволь. Ты же у нас любимчик деда, а я словно изгой.
– Изгоем ты стал, потому что поступил, как мразь. В своей же семье нагадил, – отвечает Осман, но сам идёт дальше, не останавливаясь. Я по-прежнему держу его за руку, не отпуская.
