– Оставь ее! Тарлан! Оставь ее!
Не отпустил, продолжая держать за горло и сдавливать, а потом откинул, как ненужный мусор, и прорычал:
– Двадцать плетей надзирательнице харов!
Женщина пришла в себя, и со страхом прохрипела, глотая слова:
– Я…я не знала, что запрещено. Простите. Волосы! Красные! И она сама пошла под плеть, защищая ничтожество, не способное работать.
Мужчина повернул голову ко мне, и я возмущенно процедила:
– Малышка больна, а она издевалась над ней! Ей нужна помощь!
– Светлана, – недовольно процедил Тарлан. – Ты нужна женщине…
– Этому ребенку в первую очередь, – упрямо заявила я. – У нее трясутся руки, высокая температура и в волдырях все лицо. Я не уйду!
– Светлана, – уже не так злобно прорычал ворай, пытаясь уговорить меня подчиняться его требованиям спокойным, но требовательным тоном.
– Я помогу ребенку, и только тогда мы пойдем к женщине, – ответила, не предоставляя ему других вариантов.
Глава 10
Мужчина смерил меня уничтожающим взглядом, но мне уже было все равно. Присев рядом с малышкой, пальцем руки провела по щеке и тихо прошептала:
– Сейчас, моя хорошая. Потерпи немного.
Только положила руки на ее шею, как поняла, что что-то не так. Девочка была другой… отчего моя кровь бурлила горячим огнем. И к тому же меня до дрожи в руках раздражал серый шерстяной тюрбан на голове ребенка. Да и зачем в такую жару натягивать на себя это убожество?
Резко дернула за шерстяную ткань, и в ужасе уставилась на короткие красные волосы.
– Бог мой, она – шанарка! – воскликнула я, и мгновенно повернулась к Тарлану, с вызовом глядевшего на меня. Сжала руки в кулаки и процедила: – Какие же вы…
Отвернулась, и закрыла глаза, напрочь убирая эмоции. Они сейчас ни к чему. Главное – вылечить ребенка. И все же… не могу успокоиться. Оказывается, тут дети и женщины шанаров работают, а не рабы тайхаров. Вот же ж…
Положила пальцы рук на ее лицо и, сконцентрировавшись на повреждениях кожи, стала отматывать весь процесс в обратном направлении, представляя все поэтапно. Не знаю почему, но сейчас решила действовать именно так.
Как только кожа приобрела бледно-серый загар, и никаких следов от язв не осталось, улыбнулась и посмотрела на удивленную девочку. Провела рукой по торчащим коротким волосам и прошептала:
– Как ты себя чувствуешь?
– Но-но-нормально, – запинаясь, пролепетала малышка, и со страхом посмотрела в сторону изумленной надзирательницы.
– Хорошо, ты посиди, а я отойду, – произнесла и направилась к Тарлану.
– Так значит, эти полулысые женщины и дети – пленники-шанары?
– Да, – сухо произнес он, не меняя выражения лица, как будто я его о погоде спрашиваю.
– И ты пришел ко мне, чтобы помочь одной из шанарок?
Молчание, а потом ворай ответил, но лучше бы молчал, чтобы я не слышала его слова.
– Нет, для второй надзирательницы.
Лицо застыло тугой маской, стягивая до боли каждый участок кожи. Искусав нижнюю губу, подошла ближе и яростно процедила:
– Я должна спасать чудовище, избивающее пленных? Да? – на его наглый кивок, я мысленно направила его к шанарам и, развернувшись, направилась к ребенку.
– Светлана! – раздался грозный приказ позади. – В другую сторону!
Тяжело было это сказать, НО я должна была. Не поворачиваясь, сухо произнесла:
– За то зло, что она творит с детьми и женщинами, несколько дней провести в мучениях ей не помешает.
Чувствовала себя тварью, трясло как никогда, но понимание того, что я буду лечить мразь, издевающуюся над детьми, не укладывалось у меня в голове.
Не успела пройти и несколько шагов, как Тарлан дернул меня за волосы и прижал спиной к своему огромному телу:
– Не забывай, что тоже можешь быть здесь… как они.
Ярость рвалась наружу, и как бы я себя не сдерживала, она выплескивалась бьющим фонтаном. Встретилась взглядом с напуганной девочкой, дрожащей на земле, и процедила:
– Ну что же… Давай, покажи все свои достоинства, ворай!
Тарлан с яростью откинул меня от себя, отчего я упала на красную землю, но тут же повернулась к нему, сдувая локон волос, выбившийся из прически, медленно поднимаясь. Прищурилась и с обидой спросила, почти выкрикивая:
– Ну что же ты? Давай! Может плетку дать, и покажешь надзирательницам пример?
– Светлана, не дерзи! – предупредил мужчина, прожигая свирепым взглядом.
– А то что? Есть еще что-то хуже того, что я уже видела? Вы же нелюди! Страшнее зверей! Твари!
– Светлана! – зарычал Тарлан, грозно приближаясь.
– Что, не нравится? Это же должно льстить таким как ты! Наверное, нравится быть бессердечной скотиной? Да?
– Светлана! – уже свирепо цедил Тарлан, и резко полетел на меня.
Как бы страшно мне в этот момент не было, не двигалась. Возможно, я и переборщила, но не могла по-другому… Вот не могла идти против человечности, сочувствия и доброты… как бы тяжело мне не было.
Как только разъяренный мужчина оказался напротив меня, остановился. Тяжело дышал, уничтожая взглядом, но не посмел ударить. Видела по его свирепому выражению, черным глазам, вздутым венам на висках, как он борется с собой.
Немного успокоившись, спокойно отчеканил:
– Женщине… нужно… помочь. Сейчас же! Их немного!
«Ключевое слово! НЕМНОГО!!! Гад! Мало им… значит…»
– А что, малолетние рабыни уже надоели? Что вам, доблестным тайхарам, переживать-то? Рабов у вас не переводится, как я погляжу! То шанарки, то свои… ни в чем себе не отказываете! И оказывается, все вам мало! А может уже на десятилетних полезете, вам-то какая разница? Подонки!
Сильная рука мужчины обхватила мою талию и с силой сжала, прижимая к своему телу. Вторая рука оказалась у меня на затылке, заставляя смотреть в его бешеные глаза. Тарлан окинул меня оценивающим взглядом, и прохрипел в лицо:
– Тебя никто не тронул!
– Да только потому, что каждого тронувшего изжарю до костей, – прорычала ему в ответ, дергаясь, но ничего не получалось. – А не благодаря вашей учтивости и заботе.
– Ошибаешься, девочка. Думаешь, нельзя заставить? – спросил он, с такой силой прижимая меня к здоровенному стальному телу, что думала, пробьет мне грудную клетку.
Помимо этого, я отчетливо чувствовала его возбуждение. Еще бы… такое невозможно не заметить. Дикий ужас сжал все внутренности в страхе, что такое чудовище меня хочет. Липкий холод пошел по коже, и обжигающего тепла мне сейчас однозначно не хватало. Но нет, ничего, наоборот, меня морозило.
