Егор ушел, а я некоторое время сидела неподвижно и смотрела на дверь. Перемены, произошедшие за ночь, должны были иметь какое-либо объяснение, я пыталась понять их, чтобы знать, чего ожидать дальше…
Мы давно не виделись с Егором лицом к лицу, и, возможно, вчера его потряс мой жалкий внешний вид.
«Нет, исключено. Он не станет переживать из-за меня даже секунду».
С катастрофы прошло немногим меньше месяца, и я могла предположить, что Егор решил начать новую жизнь. Рано или поздно это должно было случиться, потому что на плечи моего сводного брата свалился груз ответственности за семейный бизнес. Какой уж тут алкоголь… Посмотрев на настенные часы, прикинув, что у меня есть немного времени, я слезла с кровати, босиком подошла к столу и включила ноутбук.
– Опекунство… – прошептала я, набирая слово в строке поиска. – «Опека устанавливается над детьми до четырнадцати лет…» А старше?
Предложения побежали перед глазами, и я принялась бегло читать, узнавая много нового и не всегда понятного. «Наши отношения с Егором – это попечительство… вроде… В таком случае он не имеет права совершать сделки от моего имени… Я их должна совершать сама».
– «Попечитель воспитывает, занимается образованием подопечного, содержит его», – прочитала я, подперла щеку кулаком и продолжила изучение этой темы.
Информация посыпалась обрывочно, взгляд выхватывал то один абзац, то другой. Я вряд ли смогла бы разобраться в нюансах сразу, и к тому же жизнь всегда отличается от законов и правил. Да, я – наследница, половина бизнеса отца принадлежит мне. Но какие сделки я в состоянии совершить самостоятельно, если не имею опыта и знаний? И правильно ли я поняла то, о чем говорится в статье?
«Наверное, Егора я все же буду называть опекуном. Попечитель – непривычное слово».
Мобильник загудел и отвлек меня от скачущих в голове мыслей, большая часть которых заканчивалась вопросительным знаком. Увидев, что звонит Лиза, я торопливо приняла вызов. Теперь няня была единственным добрым человеком в моей жизни, вот только расстояние разделяло нас.
– Голубушка моя, ну как ты сегодня? – спросила Лиза, и я улыбнулась, радуясь от того, что слышу ее голос. После разговора с Егором мне явно требовалась небольшая поддержка.
– Нормально, с понедельника опять буду ездить в школу.
– Это хорошо. Горе приходит ко всем, так уж устроено на этом свете… К кому-то раньше, а к кому-то позже. Тебе, конечно, оно досталось совсем уж в юном возрасте, но ничего не поделаешь, надо жить дальше. – Я представила, как Лиза хмурится, и на ее круглом лице появляется печаль, щедро добавляющая морщин. Наверное, седые волосы няни привычно и аккуратно собраны в низкий пучок и заколоты черными шпильками. – Как бы я хотела увидеть тебя, Дженни. Уверена, ты там исхудала, кожа да кости остались… Уж я бы тебя откормила!
– Нет, я почти не похудела, – бессовестно соврала я, не желая расстраивать Лизу. – А как ты себя чувствуешь?
– Как обычно, ничего нового у меня не происходит. Вчера вот с Викой поругалась. Репетитор по русскому языку пришел, а твоя двоюродная сестра за полтора часа до этого собралась и уехала куда-то. Обещала вернуться, но не явилась. Как же я устала с ней воевать. А я чего звоню-то… – спохватилась Лиза и продолжила тише: – Марина Аркадьевна завтра собирается к вам в гости, побеседовать с тобой хочет.
– Завтра? – эхом уточнила я.
– Да. Я слышала, как она разговаривала с твоим сводным братом. Резко разговаривала, на повышенных тонах. Думаю, он против того, чтобы Марина Аркадьевна приезжала к тебе. Она несколько раз повторила: «Дженни – моя племянница, и я имею право с ней встретиться. Кто еще утешит бедную девочку в трудную минуту? Вы мне отказываете уже две недели».
Беседовать с тетей не было никакого желания, я старательно избегала общения. Она звонила несколько раз, но я или не брала трубку, или отвечала односложно, стараясь быстрее попрощаться. После пары дежурных и наигранно ласковых фраз Марина Аркадьевна обычно стремительно переходила к делу. В такие моменты я начинала чувствовать настойчивую тошноту. «Дженни, Егор тебе совершенно чужой человек. Ты не можешь доверить ему свое будущее. И деньги! Как он поступит с ними? Учтет ли он твои интересы? Сомневаюсь. Ты должна вернуться в семью. В нашу семью. Мы поможем тебе распорядиться финансами правильно. Максимально правильно! Например, мы бы вложили часть денег в бизнес Юрия Викторовича. Твой дядя каждый день спрашивает, когда ты приедешь к нам в гости. Дженни, только близкие родственники позаботятся о тебе должным образом. Прошу, не соглашайся на опекунство Егора! Не будь столь наивной!»
Да, Егор действительно совершенно чужой мне человек, и не слишком хороший к тому же, но я знаю точно: он не пустит по ветру состояние семьи Уваровых. Отец для него значил слишком много. И сейчас значит. Именно поэтому я согласилась на опекунство Егора, нельзя позволить дяде и тете разрушить то, что было так важно для папы.
– Если честно, то я не хотела бы пока встречаться с тетей. Лучше позже, когда будут оформлены документы… – Взяв с полки шкафа джинсы и черную футболку, я подошла к креслу. Но взгляд автоматически остановился на двери. Теперь не получится переодеваться, не повернув предварительно замок на два оборота.
– Я почти ничего не знаю о Егоре, ты мало про него рассказывала, но вряд ли тебе стоит возвращаться к нам… А Марина Аркадьевна и Юрий Викторович явно желают твоего возвращения. – Лиза шумно вздохнула и наверняка покачала головой. – Дженни, не торопись принимать решение. После того как твой дядя уволился и открыл собственное дело, в доме очень нервозная обстановка. То ли денег ему не хватает, то ли еще что… Не разбираюсь я в этом. Подожди… Кажется, Марина Аркадьевна зовет меня… Я позвоню завтра. Очень прошу, не забывай хорошо питаться!
– Обещаю, – ответила я, надеясь каким-то невероятным образом поправиться на необходимые семь килограммов.
Пятнадцать минут прошли. Однако, спустившись на первый этаж, я все же не удержалась и подошла к комнате Павла. Оставалась призрачная надежда на то, что Егор просто напугал меня, и стоит лишь нажать на ручку – и дверь откроется.
Но… дверь оказалась закрытой, и она безжалостно отделяла меня от счастливого прошлого, от тех вещей, к которым когда-то прикасался Павел. Сжав губы, чтобы не разрыдаться, я направилась в столовую.
Егор уже доедал яичницу, а напротив него, на моем обычном месте, стояла тарелка с овсяной кашей.
– Приятного аппетита, – дежурно произнесла я, стараясь не показывать отвращение. И к нему, и к каше.
– Приятного, – ответил Егор и сделал глоток воды. Его внимание было приковано к страницам журнала, но я кожей чувствовала, что каждое мое движение не остается незамеченным.
– Пожалуйста, открой комнату Павла, я буду есть, – сделала я еще одну попытку.
– Нет.
Белый хлеб, светло серая керамическая масленка, тонкая нарезка колбасы и сыра, вафельные трубочки с вареной сгущенкой…
