Той же кровавой ночью бандиты совершили еще одну неслыханную подлость. К хате Наумца подъехали сани. Через окно жена спросила, кто они и где муж. Услышав в ответ, что Илья приказал ей приехать к нему, она вынесла связанные узлы, разбудила и закутала дочурку. Надеялась, что поедут в Сарны, как договаривались с Ильей, однако эта дорога закончилась возле той же Чорной проруби на Горыни. Молодая женщина и маленькая девочка поделили страшную смерть своего мужа и отца, а грязные руки мерзавцев обагрились новой безвинной кровью.
До утра вода со сгустками крови затягивалась слоем льда. Около проруби краснели пятна крови…
Днем родственники односельчан, обливая слезами тела казненных, вынимали их со льда и готовились к похоронам. На льду оставались только тела Ильи Ивановича Наумца, его жены Зины и маленькой дочери. Дело в том, что возле места казни, палачи оставили записку, в которой обещали такую же кровавую расправу тому, кто посмеет похоронить на кладбище эту семью. Но житель Тутовичей Исаак Демчук не побоялся угроз палачей и на другой день похоронил семью Наумца.
Свидетель той страшной ночи Кирилл Григорьевич Момоток до пенсии проработал на железной дороге…»
* * *
ВЫРЕЗКА ИЗ ГАЗЕТЫ
«Село Кузьмовка…
Тут когда-то были болота, заросшие мхом да кустарником, тут рождались чудесные легенды Полесья. Именно об этом селе писал русский писатель Куприн в повести «Олеся».
В войну село посылало своих сыновей на фронт. В дни бандеровского шабаша бросило вызов оуновским душегубам. Сердце не может простить, забыть кровавых злодеяний, совершенных бандитами. Среди тех, кто через всю жизнь пронесет в душе боль утраты дорогих людей, проклиная палачей – Екатерина Семеновна Ветрова.
В период панской Польши отец Катерины – Семен Кузьмич Ляховчук – работал на полях ксендза, чтобы заработать на хлеб. Пятеро детей росло в семье Ляховчуков: четыре парня и самая меньшая она – Катюша.
С радостью встретили приход советской власти, так как надеждой избавиться от нищеты жили всю жизнь. Даже всегда грустная мать – повеселела.
Известие о войне встретили с тревогой. На фронт провели сынов Кирилла, Ивана, и Григория. 16-летний Владимир остался дома. У Кирилла – самого старшего – дома осталась жена и четверо детей.
Вскоре в хату ворвались непрошенные гости из леса. Разговор был КОРОТКИМ:
– Пусть Владимир идет в лес, – настаивали бандиты.
Не выдержал Семен Кузьмич:
– Сына не пущу, чтобы в своих стрелял, как вы.
Сокирники сразу же ушли. А через неделю под вечер снова появились. Владимира в хате не было – погнал волов на пастбище.
– Пошли с нами, – зло глядя на хозяина скомандовал один из бандитов. Отца вытолкали с хаты, а Катерина с матерью спрятались в другой комнате.
Надеялись, что беды не случится, так как с теми, кто забрал отца, односельчанин Степан Мищук – их сосед.
Бандиты начали грабить имущество. А во двор уже привели и Владимира под конвоем. Прозвучали выстрелы, и мать выбежала из хаты. Во дворе увидела убитых супруга и сына.
Крик женского отчаянья разорвал пространство и тут же угас от выстрела в спину. Только утром Катерина вышла из своего укрытия и поняла, что осталась одна-одиношенька. Пришлось прятаться по соседям, пока не вернулся с фронта раненый Григорий. Жила у него. Но недуг свалил брата и он умер. А тут пришла похоронка о гибели на войне Ивана. Дождалась Катерина возвращения с фронта Кирилла. Статный мужчина, мужественный, физически сильный. Такой защитит – успокаивала себя сестра.
Но бандиты подло убили его – из кустов стреляли. Выбежала жена к нему с маленькой Олей на руках – снова выстрелы. Женщина погибла на месте, а девочку только ранили. Она выжила. Осталось сиротами пятеро Кирилловых деток. Люди добрые помогли им стать на ноги…»
* * *
Криницы, колодцы, родники – эти постоянные источники живительной для людей воды с давних пор считались сакральными, священными, ибо вода, как и хлеб, несли человечеству саму жизнь.
Благодарные люди посвящали им свои песни и стихи, придавая надприродной силы в сказках и легендах. Недаром колодцы всегда содержали в чистоте, заботились о них, украшали красивыми надстройками.
С давних времен враги-чужеземцы, приходившие на нашу родную землю, первым делом старались уничтожить для местного населения источники воды – взрывали колодцы, забрасывали их мусором, отравляли воду.
Но вот в середине прошлого века на моей земле – малой родине – случилось то, что буквально потрясло воображение – с колодцами стали воевать нелюди, отпетые головорезы, новые вероотступники. Они надругались над криницами, превратили колодцы… в могильники, согрешивши и в языческом, и в христианском понимании этого слова.
О подобных преступлениях этих палачей писали многие журналисты и писатели…
Это был субботний день – 24 августа 1991 года, день провозглашения независимой Украины. Страна праздновала. Однако тысячи людей села Дядьковичи и его окрестностей на Ровенщине в тот день собрались по другому поводу: они отдавали последние почести жертвам, замученным и казненным почти полвека назад, начиная с осени 1943-го и до конца 1947 года. Останки их были подняты с глубокого колодца на хуторе Добровольна в усадьбе Ивана Пуровского.
Жертв там было – страшно даже подумать – 67 замученных оуновцами людей. Хозяин усадьбы чудом избежал участи быть брошенным в эту страшную могилу.
Июньской ночью 1943 года, когда бандеровцы окружили его дом, Пуровской первым дело повыбрасывал через крохотное кухонное окошко малышей Зигмунда и Эдмунда и дочурку Люцину. Затем через этот же лаз быстро покинули хату жена и сам хозяин. На их счастье сразу за окном колосилась нескошенная рожь. Этой нивой удалось добежать до спасительного леса, а уж потом добраться до Ровно.
«Повстанцы» ограбили брошенное хозяйство, после чего все строения подожгли. Однако глубокий колодец с чистой, родниковой водой, которую они попили, одиноко стоявший на опустошенной усадьбе обратил на себя внимание «героев» ОУН*-УПА*. Они поняли, что скоро он им понадобится для других целей – он предназначался стать хранилищем жертв оуновского террора…
И вот ужасный парадокс: первым в нем оказались члены семьи поляка Владислава Лободинского, который по просьбе Пуровского выкопал этот глубокий колодец.
Октябрьской ночью 1943 года его с женой и тремя детьми пригнали на хутор Добровольна, расстреляли там и бросили в сруб колодца. Той же ночью такая же участь постигла и другую польскую семью по фамилии Завада – мужа, жену, дочерей, зятя и 12-летнюю внучку.
В ноябре того же 1943 года на протяжении одной лишь ночи бандеровцы «арестовали» шесть бывших красноармейцев. В свое время последние совершили побег из фашистского плена и прятались у местных жителей. Солдатам давали приют многие селяне, в том числе Павел Вознюк, Тарас Вознюк, Ирина Ноптюк, Любовь Нузмич, чехи Вацлав и Петр Павлины. Например, прятался Павел Новальчук, родом из Харькова, Тимофей Захаров был из Саратова. Других помнят селяне только по имени – Иван, Санька, Федя и Данило…
