Американский же закон о национальной безопасности, принятый в 1947 году, впитал в себя большую часть рекомендаций ястреба «холодной войны», будущего директора ЦРУ Аллена Даллеса. После его принятия раздавалось все больше и больше голосов, призывающих к тому, чтобы США не только располагали возможностями собирать и анализировать разведывательные данные по проблемам «холодной войны» с Советским Союзом, но и создавали механизм, позволяющий вести политические и полувоенные сражения. Понятие «политические сражения» ясно – это идеологические диверсии. А что такое полувоенные сражения? Это уже, по откровениям директора ЦРУ того периода Л. Колби, боевые столкновения и планы политических убийств иностранных лидеров в ходе организаций заговоров. Весной 1948 года Белый дом считал, что война с Советской Россией на пороге. В умах американских контрразведчиков и разведчиков на этот счет не было никаких сомнений. Враг – Советский Союз и его надо уничтожить вместе с вооруженными силами, наукой и культурой. Они рассматривали себя такими же участниками американского крестового похода против Сталина, а потом против Хрущева, Брежнева, Андропова и так далее, а по существу против всего нашего народа, как и против Гитлера.
В нашем «Положении…» ничего подобного не было, а была четкая аргументация государственной безопасности страны.
Надо заметить, что назначение Ивашутина на эту должность в центральном аппарате КГБ было связано с дальнейшим обострением советско-американских отношений, усилением интереса американской разведки к государственным и военным секретам Советского Союза. Климат этих отношений действительно был «холодным». Разведслужбы США пытались добыть сведения о советском военно-экономическом потенциале любой ценой: шантажом, обманом, угрозами и другими недобросовестными методами. Ставка делалась на запугивание хозяев Белого дома и выбивание, таким образом, лишних денег для своего ведомства.
Так, в период руководства американской центральной разведкой ее глава контр-адмирал Р. Хилленкоттер настолько переоценил и преувеличил возможности СССР по созданию атомного потенциала, что еще в 1947 году доложил президенту США Гарри Трумэну, что Советская Россия к 1955 году будет иметь 50 больших атомных бомб, что было ложью. Власти преднамеренно давали отмашку для просачивания этих сведений в прессу, готовя, таким образом, соответствующее общественное мнение.
В конце января 1954 года президент Д. Эйзенхауэр заявил:
«…Если мы сможем одновременно совершить атомное нападение на все передовые базы ВВС коммунистов, противник будет обескровлен с самого начала боевых действий…»
Это заявление президента было не случайным. Дело в том, что Никита Хрущев решил попугать «заокеанских хищников» и сдуру, не просчитав последствий, дал добро на демонстративный полет над Красной площадью 1 мая 1954 года единственного тогда экземпляра советского межконтинентального бомбардировщика М-4, созданного в конструкторском бюро В.М. Мясищева. Он имел дальность полета до 12 тысяч км, мог нести бомбовую нагрузку до 5 тонн со скоростью полета на высоте 9000 м более 900 км/час.
Американские дипломаты-разведчики, присутствовавшие на параде, высоко оценили машину. В Центр сразу же полетели шифровки: в Советской России появился супербомбардировщик, и он способен достичь американского побережья. Но американская разведка не знала, что на обратный путь к своему аэродрому у этого бомбардировщика не хватит сил – в то время еще не была отработана система дозаправки самолета в воздухе.
И началось…
Фотографии М-4 стали тиражировать во всех газетах и журналах, запугивая население «краснозвездным ястребом».
Аллен Даллес: «В 1954 году появились свидетельства того, что СССР производит тяжелые межконтинентальные бомбардировщики дальнего радиуса действия, сравнимые с нашими В-52… Все это привело в нашей стране к предположениям об отставании по бомбардировщикам…»
Американцы стали прессинговать территорию СССР в целях добычи сведений о расположении заводов, КБ и аэродромов, на которых базируются советские тяжелые бомбардировщики. Основной упор делался на возможности «радиоэлектронных ушей». Тот же Аллен Даллес подчеркивал:
«…Мы чувствуем, что научная сторона сбора разведывательной информации должна быть доведена до такого уровня, когда радары и электронные приборы будут иметь тенденцию занять место разведчицы Маты Хари…»
Янки неоднократно пытались использовать нашу территорию для размещения своей радиоэлектронной техники для сбора шпионской информации. Одна из таких первых операций была проведена американской разведкой в 1955 году. Наша контрразведка перечеркнула планы заокеанских негостеприимных путешественников.
А было это так: группа дипломатов США запланировала посетить Волгоград. В КГБ поступили данные о том, что американцы везут с собой портативное радиоэлектронное оборудование неизвестного предназначения. Доложили руководству Комитета. Было решено захватить американских разведчиков в Волгограде с поличным. Операцией по задержанию разведчиков США руководил Петр Иванович Ивашутин.
За «путешественниками» велось круглосуточное наблюдение. Когда американцы прибыли в город и разместились в «нужном» чекистам номере гостиницы, то в ходе проведения оперативно-технических мероприятий стало ясно, что они «расчехлились» и стали собирать переносной радиоэлектронный модуль. Тут же их и накрыли чекисты…
Технические специалисты Генерального штаба и советской военной разведки так оценили этот «портативный агрегат»:
«…Аппаратура предназначена для решения задачи нового, ранее не встречавшегося вида агентурной технической разведки. Аппаратура позволяет вести предварительную разведку импульсных, радиолокационных, радионавигационных станций и систем управления реактивным оружием. Разведывательные данные, получаемые с помощью этой аппаратуры, являются исходными и в совокупности с другими разведывательными сведениями имеют большое значение для разработки технических средств подавления нашей радиолокационной системы в ходе боевых действий…
Работа разведчиков с указанной радиоаппаратурой представляет серьезную опасность для обороноспособности нашей страны…»
Не этот ли случай помог Петру Ивановичу после его прихода в ГРУ сделать ставку на скорейшее техническое перевооружение военной разведки. Вполне возможно…
* * *
Первым Председателем КГБ при СМ СССР с 1954 по 1958 годы был И.А. Серов, которого хорошо знал Хрущев еще по работе на Украине, поэтому он ему доверял больше, чем кому-то.
Как уже известно, возвратившегося с Украины в июне 1954 года Петра Ивановича Ивашутина назначают заместителем председателя КГБ при СМ СССР. В этой должности он становится куратором многих подразделений Комитета, в том числе отвечающих за контрразведывательное обеспечение особо важных государственных объектов и Вооруженных Сил СССР.
О человечности Ивашутина вспоминал военный контрразведчик Борис Сыромятников:
«Вот один из эпизодов, характеризующих Петра Ивановича как руководителя и как человека. В бытность его заместителем руководителя 3-го главка (а я в то время был старшим оперуполномоченным в этом Главке), в один из дней он срочно вызывает меня в кабинет. По прибытии с ходу предлагает мне дать заключение по поступившему из Ленинграда делу, по которому следует, что он у министра обороны Н.А. Булганина должен получить санкцию на арест одного специалиста. Речь шла о крупном конструкторе надводных боевых кораблей.
