– В гляделки успеете наиграться, – прервал встречу Игнат, взмахнул лапой. Посреди залы образовалась воронка. Он оглянулся. – Так и будем стоять, ждать, когда нас здесь накроют?
– Это я их нашла! – Нейла в бешенстве мерила комнату шагами.
Правитель за всю дорогу не сказал ни слова. Отвел место в покоях, приказал ожидать и пропал. Единожды к ней зашла седая неразговорчивая тетка с желтыми глазами и жутковатым лицом. Вид портили еще и выпирающие из-под толстой губы кривые клыки. Она молча поставила поднос с едой и удалилась. Нейла сразу же кинулась следом, но дверь уже была закрыта снаружи. Зло пнула створку. Перекусив, начала обследовать комнату. Небольшое окно зарешечено. Кровать, тумба и шкура на полу. В стене единственная дверь, за ней небольшая купель и ведро для нужд.
Вот так.
Нейлу от злости перекосило. Она пнула ведро и вернулась в комнату. Легла на кровать, уткнувшись лицом в белоснежную подушку. Хотелось выть. Нейла колотила по подушке ладонями, кусала ее угол.
Легкий шорох заставил остановиться. Нейла подняла голову. Из-за портьеры выступила поглощенная.
– Вовремя! – сухо бросила Нейла и села, приглаживая растрепанные волосы.
– А чего ты ожидала?
– Свободы! – честно призналась Нейла.
Поглощенная зевнула, прошелестела балахоном по комнате, выглянула в зарешеченное окно. Внизу было шумно. Да и немудрено, почти полдень. За воротами стучали лавочники, кричали торгаши и шумно проносились кареты.
– Тебе никогда свободы не видать, или ты забыла?
– Не для себя.
Поглощенная пожала плечами, отошла от окна. Провела тощей рукой по тумбе, поморщилась, на бледных пальцах осталась пыль, а на поверхности тумбы разводы. Нежить еще раз коснулась, поверхность с треском лопнула, почернела, по стенкам пошли трещины.
– Не люблю пыль. Напоминает о том, кто я сама.
– Прах… – поморщилась Нейла. Поглощенная покосилась на девушку.
– Я прах. Твоя жизнь прах. Наивная. Нужна ли Караху свобода такой ценой?
Нейла обхватила голову руками:
– Что теперь говорить…
Поглощенная вытерла ладонь о балахон, присела рядом с советницей:
– У меня к жрице дело свое, особое. Если все сложится, может, и будет свобода, – тяжело вздохнула. – Не одна ты о ней мечтаешь, советница. – Помолчала. И спокойно добавила: – Слышишь топот? Гаяна сбежала.
Нейла вскинулась:
– Откуда знаешь?
Исказился в усмешке рот поглощенной, она поднялась, отряхнула балахон и направилась к двери. Коснулась ее рукой, та пошла трещинами, почернела.
– Так и будешь здесь сидеть? – покосилась на Нейлу.
Понадобился всего один удар по трухлявой двери, чтобы та осыпалась щепками.
Нейла переступила через остатки и вышла в коридор. Где-то слышались крики и беготня. Нейла, озираясь, прошла по коридору, уперлась в лестницу, подумав, направилась вверх. Шла беззвучно по каменным ступеням. На стенах были видны фрески. Нейла смотрела на них с любопытством. В их дворце фресок не было. Дворец Хлада отличался величием и мрачностью. Фрески темные. Ступени каменные. Окна, хоть и высокие, пропускающие, казалось бы, много света, но задрапированные тяжелыми серыми гобеленами. Мрачные тени, появляющиеся в стенах и в них же исчезающие.
Нейла шла озираясь. Боясь, что сейчас сюда могут выскочить соглядатаи.
Свернула еще раз и увидела распахнутую дверь. Осторожно, на цыпочках прошла, заглянула. Как раз, чтобы увидеть, как вспыхнула серая воронка посреди зала правителя.
– Они уводят жреца! – Ее визг эхом разнесся по коридору, и тут же, перекрывая его, грянуло:
– Нейла!
Голос был знаком. Она оглянулась и увидела спешащего к ней начальника стражи Святозара. Серая круговерть зашелестела, закрываясь.
– Ну уж нет! – выкрикнула Нейла и кинулась к ней, в последний миг успела впрыгнуть, и воронка закрылась.
Святозар, тяжело дыша, остановился в пустой комнате.
Из окон дворца хлынула тьма, вороны шарахнулись к лесу. Тьма взвилась и разлеглась над Хладом, закрыв город от солнечного света.
Игнат нахмурился:
– За жрицей собрался?
Тимир покосился на беса:
– Она направилась в Обитель?
Игнат пожал плечами:
– Собиралась.
Тимир побледнел:
– Не успеем.
– Ближе портал нельзя было сделать? – ткнул в спину беса Радомир.
– Ближе нельзя! – оскалился бес. – Заповедные места. Порталы в них не глушатся…
– Боялись ведьмы, что к ним враги полезут?
– И правильно боялись, – продолжал скалиться Игнат.
Тихон подскочил на месте от нечаянного хруста ветки под ногой:
– Здесь везде проклятия!
– Проклятия? – охнула Тала и начала озираться.
– Нет здесь проклятий, – выдохнул раздраженно Тимир.
– Я бы не был так уверен, – хмыкнул бес, с удовольствием глядя, как застонал Тихон, закатывая глаза.
– Милые ведьмы всех миров, приходите к нам в Обитель за знаниями. Если повезет… – усмехнулся Радомир.
– Это необходимость, – скупо буркнул Тимир и направился вперед.
– А как мы найдем Обитель, если ты утверждаешь, что она невидима?
– Это для нас она невидима. – Тимир кивнул на Аглаю. – Ведьмы ее видят.
Аглая побледнела, кивнула и направилась мимо деревьев туда, где сквозь них, словно путеводная звезда, играл световой блик на куполе башни.
Легкие солнечные лучи проглядывали сквозь листву, в ветвях шуршали мелкие птахи. И даже животные, чересчур смелые, останавливались, глядя на путников. Радомир то и дело хватался за лук, но Тихон сразу его предупредил:
– Нельзя в заповедном, бед не оберемся…
И лук лег обратно за спину. Оставалось только смотреть на красоты дивного леса.
Ближе к вечеру не выдержала Тала:
– Никак леший кругами водит. Сколько уж времени идем, а будто и с места не сдвинулись.
Аглая не ответила. Шла, глядя вперед и хмурясь. А в лесу становилось мрачнее, крючковато изгибались кроны деревьев, листва осыпалась от прикосновений. Слякотно чавкало под ногами. Птичий щебет уж и не был слышен, даже дикий зверь и тот не пробегал. Тянуло ко сну. Веки сами собой закрывались, и шаг у путников становился все медленнее. Аглая еле перебирала ногами, глядя уже не на посеревший купол Обители, а в землю.
