Растениям Южной Калифорнии угрожает то же самое. Небольшое дерево, называемое калифорнийским кустовым маком (Dendromecon rigida), которое показал нам Дэвид во время визита к осажденной семье муравьев-жнецов, зависит от исчезающих жнецов, которые разносили его тяжелые семена
[538]. Это лишь один из многих аборигенных калифорнийских видов, чья численность снижается в областях, захваченных аргентинскими муравьями. В результате флора и фауна Калифорнии и других пострадавших регионов становятся все более однородными вследствие трагического процесса, известного как биотическая гомогенизация. В этой битве проиграли мы все.
Разрушитель снаружи, бузотер внутри
Через год мы с Мелиссой вновь пожимали руку Дэвиду Холуэю, на этот раз – душным, жарким ранним утром на автовокзале Корриентес в Северной Аргентине. Мы только что прибыли из Буэнос-Айреса, где стейки были огромны, а мне удалось осилить урок танго, не покалечив ни Мелиссу, ни мелкую, но крепкую инструктора по танцу. Все еще одуревшие от 13 часов, проведенных в автобусе, мы вместе с бывшим студентом Дэвида Эдом Лебраном залезли в арендованную Дэвидом колымагу и ехали еще три часа до полевого лагеря. Получив наконец возможность размять ноги, Мелисса и я топали за Дэвидом и Эдом через тернистое пастбище вдоль реки, посматривая, нет ли где свободно бродящих быков. У нас под ногами извивались тонкие колонны аргентинских муравьев.
Открытие, что калифорнийские аргентинские муравьи объединяют свои силы для создания суперколоний, пробудило любопытство Дэвида, тогда аспиранта Калифорнийского университета в Сан-Диего (UCSD). Был ли этот муравей, чрезвычайно опытный боец в Калифорнии, столь же смертоносен в родной стране? С этим вопросом Дэвид с тремя коллегами направился в 1997 году в тот регион, где этот вид демонстрирует свое предпочтение ко влажным местам, обитая на заливных приречных лугах – в местности, куда теперь прибыли и мы с Мелиссой.
К удивлению исследователей, в своей родной стране аргентинский муравей незаметен, он настолько безобиден и столь редко встречается, что местное население зовет его «сахарный муравей» (по одному из его любимых продуктов) и почти не обращает на него внимания. Более того, рабочие, пересаженные в соседнее гнездо, часто вступают в сражения между собой, что предполагает наличие большого количества мелких семей. Я получил подтверждение этому, посадив нескольких рабочих в пробирку и отнеся на соседнее поле. Там я высыпал их поверх местных сахарных муравьев, и те тут же пошли в атаку.
Что еще более неожиданно, Дэвид и его коллеги обнаружили, что дома аргентинские муравьи принадлежат к богатому и устойчивому сообществу видов муравьев. Они – родственники осажденных ими в Калифорнии муравьев-жнецов. Это не значит, что их отношения гармоничны. Так же как в Калифорнии, аргентинские муравьи ведут территориальные сражения с другими видами муравьев, на которых они совершают набеги в поисках своей любимой закуски – расплода
[539]. Но в Аргентине местные муравьи оказывают гораздо лучшее сопротивление, поэтому здесь сохраняются все виды.
Действительно, бассейн реки Парана в этой части Аргентины представляет собой исключительно жестокую среду для муравьев, заставляя местные виды оттачивать свои боевые навыки. Эта территория – место обитания не только для сахарных муравьев, но и для других видов, населяющих обширные пространства: Pheidole obscurithorax, Pseudomyrmex gracilis, Paratrechina fulva, Solenopsis richteri, Solenopsis invicta и Wasmannia auropunctata
[540]. Как сказал один мой друг, любая семья, вывезенная из этого региона, будет похожа на команду, выигравшую чемпионат мира по футболу, которую отправили в пригород Огайо для участия в юношеской футбольной лиге
[541].
Что же превратило сахарного муравья и остальные другие местные виды в непревзойденных воинов? Все они собирают разнообразную еду посредством массовой мобилизации, приводящей на кормовой участок огромное число рабочих, что создает сильную конкуренцию. У многих видов муравьев, однако, агрессия между семьями спадает после того, как бойцы подерутся, установят территориальные границы, а затем отступят. Как и люди в подобных ситуациях, муравьи приспосабливаются к присутствию другого в своего рода безвыходном положении, доходя даже до того, чтобы провести полосу ничейной земли между спорными участками. Хотя обе стороны продолжают при случае проверять друг друга на прочность, смертность падает – такое поведение называется «феноменом закадычного врага» и наблюдается у такого вида муравьев, как портные, и у позвоночных от лягушек до птиц
[542].
Изменчивые аргентинские заливные луга не дают возможности зайти в тупик. Часто поднимающиеся воды вынуждают семьи уходить на возвышенности – и даже лезть на деревья – и на любое доступное временное жилое пространство. Каждый раз, когда потоп спадает, муравьи спускаются к своему прежнему дому, где должны бороться, чтобы восстановить с нуля свои территории. Этот тренировочный режим быстрых перемещений, многократных и безжалостных марафонских боев превратил муравьев в опытных путешественников по всему миру и эффективных хладнокровных убийц. Перемещаясь с места на место при малейшей возможности, аргентинские муравьи и их противники из заливаемой поймы быстро занимают любые доступные жилые помещения и поэтому могут путешествовать автостопом на кораблях, направляющихся в дальние уголки мира. Как только корабль пришвартовывается и муравьи выходят на берег, их способность к переселению и завоеванию обеспечивает им контроль над новым ландшафтом.
