Массовое фуражирование позволяет рабочим вспугивать добычу и всем вместе ее ловить, как спортсменам на лисьей охоте, но в тысячекратно увеличенном масштабе. Оборотная сторона муравьиной стратегии в следующем: семья вынуждена фасовать свой величайший ресурс – рабочую силу – в достаточно компактную единицу, чтобы освоить небольшое пространство, вместо того чтобы отправить отдельных рабочих во все стороны с индивидуальными поисковыми миссиями, как это происходит у видов с одиночным фуражированием. В результате то же число рабочих находит меньше, но ловит больше
[42]. Как так? Размещение этих муравьев увеличивает вероятность поймать жертву, слишком большую для одиночных фуражиров, что дает такой уровень потребления добычи, который компенсирует медленное ее обнаружение. Все муравьиные семьи прячут резерв рабочих в гнезде, чтобы выдвинуть его оттуда при необходимости. Рой муравьев-мародеров включает такой пул помощников, уже «перенесенный» из гнезда на место, где была обнаружена еда
[43]. Когда под рукой есть надежный трудовой резерв, это значит, что рейд может быстро реагировать на меняющиеся условия, а это существенный компонент успеха. Оперативный призыв на фронт через моментальную мобилизацию сводит к минимуму время между моментом, когда рабочие только нашли добычу, и прибытием подкреплений, чтобы обрушиться на нее. Не важно, насколько свирепой или пригодной может быть жертва; не имея возможности удрать, она, как правило, будет побеждена быстро возрастающими силами нападающих.
В своей книге по теории военного дела, «Искусство войны», Сунь-цзы рекомендовал эту стратегию в VI веке до н. э.: «Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко… нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает»
[44]
[45]. Муравей-мародер прекрасно освоил эту стратегию.
Как начинаются рейды
Единственный случай, когда муравьи-мародеры вынуждены покинуть свои ухоженные проспекты и рейдовые тропы, чтобы действовать как независимые индивиды, а не как скоординированный отряд, – это перед лицом катастрофы. Если я наступал на тропу и давил кучку муравьев, то и рабочие, и их мертвые и раненые собратья испускали феромоны, распространяющие тревогу. Возбужденные выжившие, которых я называл «патрульными», носились в исступлении, разбегаясь на треть метра от фуражировочной дороги. Каждый из них, казалось, выбирал свой собственный путь от дороги, а не следовал за теми, кто бегает вокруг. Патрульные исступленно искали источник проблемы и как следует погрызли бы мою ногу, если бы я не заметил их вовремя.
Если я больше их не беспокоил, все патрульные возвращались своим путем на фуражировочную дорогу в течение пятнадцати минут. Однако, наступив на тропы муравьев-мародеров сотни раз, по большей части по печальной случайности, я заметил, что в таком случае слабая колонна выделяется из этого бедлама и остается активной намного дольше, продвигаясь в сторону от дороги и разветвляясь туда и сюда. Пополняемые муравьями, выливающимися с фуражировочной дороги, мелкие колонны постепенно складывались в широкий веерообразный роящийся рейд, часто достигавший двух-трех метров в поперечнике – самая широкая, которую я измерял, была 5 метров – и содержавший отряды, которые стремились вперед в едином порыве. В этой точке муравьи вроде бы уже не искали меня, но снова расползались в регламентированной охоте на еду. Так что то, что начиналось как реакция на наступание или, может быть, на ветку, упавшую на тропу, уже трансформировалось в массовое фуражирование в эпических масштабах. В самом деле, чем больше еды рабочие встретят на своем пути, тем масштабнее станет рейдовая реакция.
Справа: автопортрет, выполненный после того, как автор наступил на тропу муравьев-мародеров около Малакки, Малайзия
Это отличалось от поведения муравья-кочевника. Мародеры идут в рейд сразу и в колоннах и роем, причем случайная колонна может расширяться в роевой рейд. Муравьи-кочевники обычно ходят в рейд колоннами или роем, но не тем и другим сразу. Большинство видов кочевников ходят в рейды колоннами, и их рейды остаются узкими колоннами от старта до финиша, в то время как ходящие роем кочевники просачиваются прямо из гнезд широкой полосой, и рейд все время продолжается в виде роя
[46].
Что вызывает запуск рейда у мародеров? Хотя у них нет разведчиков, чтобы направлять рейдовый отряд к какой-либо конкретной пище, я заметил, что, когда патрульный рабочий случайно набредает на какой-то съедобный кусочек, соседние муравьи немедленно собираются к этому месту, – значит, рабочий, сделавший открытие, выпустил феромон, – и с их прибытием быстро формируется новая тропа. Этот обычный призыв к чему-нибудь вкусному может развиться в рейд, когда излишек муравьев, приходящих на трапезу, продолжает прибывать колонной вслед за ними. Такая реакция называется избыточной мобилизацией.
Была ли еда необходима для этого процесса? Решив подобраться поближе к истине о том, как развиваются рейды, я как-то в выходные встал минималистичным лагерем в Сингапурском ботаническом саду. Палатка привлекла бы ко мне внимание, поэтому я не взял ее. В любом случае моим намерением было не спать и даже не двигаться с места. Все, что мне было нужно: складной стул и запас еды – хлопья, фрукты, сыр и вяленое мясо. Устроившись достаточно далеко от 50-метровой фуражировочной дороги, чтобы не мешать действиям муравьев, я наблюдал за 2,7-метровым сегментом этого пути пятьдесят часов подряд. Полуденное солнце меня изжарило. На вторую ночь гроза промочила мои заметки. Но оно того стоило. Дважды за этот промежуток времени я видел спонтанно начинающийся рейд, когда колонна мародеров вытекала в сторону от фуражировочной дороги без еды или провокации. Если это было типичным поведением, то семья должна была выпускать рейд каждые 45 минут.
