Английское название «муравьи-ткачи» (weaver ants) происходит от следующего этапа, на котором присутствует детский труд. У многих видов муравьев личинки вьют шелковые коконы, в которых они превращаются во взрослых муравьев. Но личинка муравья-портного (ткача) не делает кокон. Вместо этого она производит шелк в раннем возрасте, когда достаточно мала, чтобы взрослый рабочий мог ее держать и ею манипулировать. Принеся личинку на стройку, рабочий, пощупав антеннами, находит край листа, затем пригибает к нему голову личинки. Личинка прикрепляет шелковую нить к краю, а рабочий после этого двигает личинку туда-сюда между листьев, как ткачиха на ткацком станке, покуда листва не будет связана тканой полоской. В качестве завершающего штриха гнездо оборудуется аккуратными входами и внутренними стенами и галереями
[217]. Эти гнезда, мне кажется, могут служить годами: когда листья вянут, рабочие привязывают к конструкции новые, свежие, им на замену.
Муравьи-портные избавлены от неудобств, которые терпит большинство видов с центростремительным фуражированием, которые проводят много времени, перемещаясь из одного центрального гнезда. Это очевидно в рейдах муравьев-кочевников, у которых сотни тысяч особей постоянно проходят десятки, а то и больше метров. Портные минимизируют передвижение, располагая листовые гнезда по всей своей территории, возводя их там, где нужны рабочие и листва пригодна для строительства. Это также позволяет им легче и быстрее справляться с непредвиденными обстоятельствами: рабочему, ищущему помощи, нужно только связаться с резервом муравьев в ближайшем гнезде
[218].
Внутри палатки, среди куч расплода, есть мелкие рабочие с укороченными конечностями. У большинства полиморфных муравьев большие рабочие-солдаты редки и специализированы, но для Oecophylla верно обратное: крупные особи фуражируют и строят гнезда, служа скорее обычными рабочими, чем «солдатами» в смысле специализированной оборонной касты. Рабочих мелкой размерной группы меньше, они нянчат яйца и мелких личинок. Физические отличия между мелкими и крупными рабочими портными скромнее, чем у мародеров и муравьев-кочевников, но эти две субкасты довольно хорошо различимы, и лишь изредка встречаются промежуточные формы. Обычно самка находится в гнезде ближе к центру территории около вершины кроны, хотя время от времени она переезжает
[219]. Ее яйца рабочие распределяют между гнездами.
Муравей-портной держит личинку, выделяющую шелковую нить, чтобы стянуть листья для гнезда. Квинсленд, Австралия
Поскольку сшивание гнезда требует, чтобы наличествовали и рабочие, и личинки, можно задуматься, как начинается жизнь семьи муравьев-портных. Как выглядит первое гнездо? Однажды, в австралийской глубинке, я отделил друг от друга два листочка, сшитые вместе, росшие на уровне чуть ниже человеческого роста, и нашел там четырех самок и сорок рабочих, последние каждый размером как мелкий «солдат» в зрелой семье, обитавших совместно в пространстве с кошелек. Сделать такое маленькое гнездо должно быть нетрудно. До того как первые рабочие станут достаточно взрослыми, чтобы это делать, начинающие самки, видимо, объединяют усилия, чтобы вместе содержать личинок и сшивать гнездо
[220].
Картирование и оборона империи
Муравьи-портные – отличные гнездостроители. Но они равно превосходны в транспортировке и коммуникации. Их семьи используют гибкую сеть дорог между населенными центрами и ценными ресурсами, – очень похоже на то, как человеческие цивилизации делали с древности
[221]. Муравьи путешествуют по фуражировочным дорогам, помеченным феромонами, выделяемыми ректальной железой, органом, уникальным для этих муравьев. Дороги укреплены капельками экскрементов рабочих, которые они помещают широкими валами вдоль путей. Эти капельки, высыхая, застывают и затвердевают, как шеллак, создавая что-то вроде «асфальта», делающего дорогу чрезвычайно долговечной
[222]. Рабочие могут переоткрывать утерянные пути даже спустя месяцы проливных дождей или засухи.
Рабочие используют разные формы коммуникации для передачи разных сообщений
[223]. Прежде чем тропа укрепится по мере пользования и станет хайвеем, ее скорее будут игнорировать, если только муравьи, прокладывающие ее, не оставят дополнительных сигналов. Когда рабочий делает разметку тропы с помощью феромонов, выделяемых ректальной железой, он использует сочетание сигналов – дерганые движения, легкие прикосновения, срыгивание, – чтобы указать, ведет ли его химическая тропа к далекой еде, к месту строительства из листьев, только что построенному гнезду, новой территории или к месту противостояния с врагом. Муравей, возвращающийся с неисследованной части соседних территорий, например, прокладывает тропу, тряся телом на проходящих собратьев. Мобилизованные таким образом муравьи, следуя по тропе, входят в свободную зону, затем делают то, что сделала бы каждая уважающая себя собака: они метят пространство, облегчаясь. В этой ситуации капли фекалий выполняют роль мочи и служат скорее для идентификации общества, а не особи (как у собак), и объявляют эту область собственностью семьи. Учитывая, что эти метки держатся месяцами, их использование вдоль троп и на границах, скорее всего, служит долговременному стратегическому назначению: семья, первая промаркировавшая участок, имеет преимущество при конфликтах в дальнейшем.
