О муравьях и людях
Внимательное изучение эволюции листорезов от примитивных аттовых муравьев наводит на невероятные параллели с историей земледелия у человека. В ранних записях о человеческом натуральном хозяйстве указаны частично одомашненные виды: как и примитивные аттовые, фермеры часто привлекали диких особей к своему селекционному материалу, который, в свою очередь, иногда тоже дичал, как маниока в Амазонии. В результате ограниченного инбридинга и частого скрещивания с дикими популяциями получившиеся культуры у примитивных аттовых и у фермеров на натуральном хозяйстве были здоровыми, защищенными от болезней и изменений окружающей среды, и все благодаря своему генетическому разнообразию. Но, поскольку они не были сильно изменены культивированием, урожаи оставались низкими, ограничивая численность обществ примитивных аттовых муравьев и фермеров несколькими сотнями или несколькими тысячами индивидов. Появление полностью одомашненных культур – модифицированных для высокой урожайности так, что они не могли больше вернуться к жизни в природе, – позволило и листорезам, и современным людям расширить свои фермерские усилия, чтобы в полной мере использовать новые ресурсные возможности, например доступные в открытых местообитаниях. Не то чтобы им стало легче из-за этого. Вначале человеческое земледелие превратилось в непосильную многоэтапную работу, которая стала единственной годной возможностью для выживания, когда давление больших популяций сделало возвращение к собиранию еды в природе непрактичным. Эту трудность называют «растительной ловушкой»
[522]. Листорезы сходным образом крупно вложились в поддержание своих садов. Их специализированные рабочие, которые в дополнение к прочим обязанностям должны еще и фуражировать, теперь для того, чтобы кормить свой гриб, трудятся в темпе не менее изнурительном, чем их более хищные собратья, от муравья-кочевника до муравья-портного. Но усилия и листорезов, и людей, в свою очередь, поддерживают (и до некоторой степени требуют от них этих усилий) их огромные популяции. Цивилизации с производящим сельским хозяйством тех и других повысили свою численность взрывоподобно, достигнув в итоге миллионов.
Люди научились выращивать множество видов, что отражено в сегодняшнем рационе наших городских жителей. Ни один муравей не достиг такой универсальности (хотя те, кто питается падью, часто пасут несколько видов насекомого «скота»). Семьи и примитивных аттовых, и листорезов полагаются на единственный культурный сорт, растя в гнезде не больше одного вида гриба. Все листорезы на самом деле выращивают один и тот же вид гриба. Этот гриб, однако, имеет много небольших вариаций, и каждая семья посвящает себя одному штамму, размножая его вегетативно, примерно как люди разводят бананы. Этот штамм определяется крошечным и, вероятно, генетически однородным образцом грибка, который самка использует для создания своего гнезда, нося его во время спаривания в таком же защечном кармане, какой ее рабочие используют для сбора болезнетворных организмов и мусора.
Изоляция садов под землей должна помогать сохранению чистоты штамма гриба. В то же время муравьи будут активно работать над поддержанием генетической чистоты. Если ученый перенесет кусочек клона гриба из одного гнезда в другое того же вида муравьев, муравьи его выполют, даже если он бы послужил им не хуже их собственного штамма. Могут ли современные муравьи определять и отбирать улучшения своей культуры, исходя из отличий в питательности и урожайности, неизвестно. Их пристрастия могут быть связаны не столько с выбором идеального грибного корма, сколько со своего рода импринтингом на его химический состав – вкус или запах – так же, как муравьи запоминают своих соседей по гнезду. Подобно людям, настаивающим на конкретных рецептах из своего детства, муравьи-садовники, видимо, терпят лишь то, что им знакомо, переправляя все остальное на мусорную кучу.
Практическая же причина для семьи сохранять верность одному штамму – то, что клоны гриба из разных гнезд жестко конкурируют друг с другом, создавая «безгрибные зоны» между штаммами и снижая урожайность
[523]. В муравейнике гриб позволяет муравьям сражаться вместо него: составные части съеденных гиф проходят через пищеварительную систему неизмененными, но вызывают химическую реакцию, если рабочий выделит их в качестве удобрения на другой штамм гриба. Чувствуя эту реакцию, муравьи выпалывают чуждый штамм, сохраняя генетическую цельность сада на протяжении всей жизни семьи
[524].
Но примитивные аттовые часто переходят на новую разновидность грибного сорта, и время от времени это случается и с листорезами
[525]. Когда переход совершается насильственно, в ходе эксперимента, при замене штамма в садах на тот, который муравьи в норме отвергают, муравьи, не имея альтернативы, приспосабливаются к новой разновидности в течение нескольких дней.
Учитывая усердие муравьев в сохранении семейных штаммов грибов, как в природе происходит подобный переход? Иногда гнездо может переживать потерю гриба из-за голода, наводнения, заражения или (как у некоторых низших аттовых) захвата муравьями-садоедами, которые не могут выращивать собственный гриб
[526]. Найти ему замену может стать единственным выходом. Один из вариантов – грабеж, широко распространенный среди муравьев
[527]. Муравьи-садовники, как известно, отнимают друг у друга грибы, распространяя таким образом культурные сорта, подобно тому как это делают люди посредством торговли или иногда воровства
[528].
