– Так-то она не сеньора, а сеньорина Маркос. Просто уж забылось за давностью лет.
– А…
– Луиса Каталина Маркос. Сестра у нее тоже есть, кажется, Хелена Каталина, я уж не упомню. Давно дело было. Мужика две девчонки не поделили, да и разругались вдрызг. Младшая с ним сбежала, старшая осталась, да и лавку унаследовала. Отцу, вишь ты, тоже не понравилось, что дочка на какого-то проходимца польстилась. То ли на актера, то ли на жонглера – уж и не упомню. Но уехала. Магазин этот на своем месте уж лет сто находится, как бы не больше, и держит его шестое поколение Маркосов…
– А ремонтировало его какое поколение? Четвертое?
Сеньор Фарра от души хохотнул.
– Примерно так. Старый Маркос… именно, что старый и был. Ему не до того было. А дочка его… не знаю уж, на что она живет, но как-то концы с концами сводит.
– Худо-бедно?
– Вот и оно-то, ритана, что худо и бедно. Сами видите. А предлагали ей домик продать – так в крик. Шуму, визгу… здесь ее предки жили, здесь и она умереть желает…
– А соседям, понятно, дом не нравится.
– Сами видите, ритана.
Ритана видела. Действительно… в богатом квартале, на богатой улице, магазинчик был, как бельмо на глазу.
– А…
Сеньор Фарра понял вопрос до того, как он прозвучал.
– Нет, ритана. Род такой… то ли она что умеет, то ли не умеет, но связываться никому неохота. Знаете, есть такие люди – глаз у них дурной…
Ритана знала.
То ли он украл, то ли у него украли… вот Долорес, кстати, такой славы старалась избегать. И Лассара тоже. Хотя им – избегай, не избегай, темный род – и все этим сказано. Дурная слава за ними не бегает. Они с ней давно сжились, срослись, даже сроднились…
– А церковь?
– Не пойман – не ответчик. Глаз там, ухо – у нас просто так людей на улицах не хватают.
С этим Антония тоже была согласна.
– Как вы думаете, сеньор Фарра, стоит мне к ней зайти в гости?
– Сложно сказать, ритана. Дело такое, что старой ведьме в голову взбредет – никто не знает. Может, хорошее, может, и не особо…
Антония задумчиво кивнула.
– Спасибо, сеньор Фарра. Вы не будете возражать, если я еще раз с вами за продуктами схожу? Или… почаще?
– Рад буду, ритана. А тан знает?
Антония кивнула.
– Тан Адан и ритана Розалия в курсе, что я буду ходить с вами. Мне же надо научиться выбирать продукты, чтобы гнильем не кормили?
– Конечно, надо, – согласился мужчина. И хитро улыбнулся еще раз. – Конечно, ритана.
И потянулись дни.
В храм Антония сходила со всей семьей – в воскресенье. И…
Там был – ОН!
Стоял, улыбался Альбе Инес…
Говорят – мужчина не может описать любимую женщину. В чем она была одета, как выглядела… для него то неважно! Она есть, и она освещает своим присутствием мир.
А Антония смотрела на Эудженио.
Какой же он был красивый…
Вот спроси – во что был одет, как причесан – не рассказала бы. Для нее мужчина словно был в ореоле света.
Приблизиться? Уже невероятно!
Дотронуться? Даже до рукава? Заговорить первой? Антония даже представить этого себе не могла. Язык словно цепями сковало.
И это она!
Лассара…
Но все было бесполезно! Все…
Антония могла только стоять и смотреть. А мужчина, которого она, кажется, полюбила, подошел к Альбе, поклонился ритане Розалии, поцеловал дамам ручки, сделал комплимент Паулине…
Антонии комплимента не досталось. Небрежный взгляд, улыбка…
Девушка покраснела, как клюква по осени. Но…
В сером костюме, словно мышь… прыщавая, страшненькая мышь – на что она могла рассчитывать?
Антония все понимала. Но Творец Единый, как же хотелось! Как хотелось расправить плечи, улыбнуться, показаться в своем настоящем виде… и?
А вот что потом – Антония не знала.
Язык не поворачивался. О чем с Ним можно говорить?
Но Эудженио вовсе не испытывал неловкости и сам болтал за шестерых. О погоде. О природе. Об очаровательных глазах Альбы.
О пикнике, на который обязательно надо поехать столь очаровательной девушке… и ее не менее очаровательной сестре, и матери…
Антонию он словно бы и не видел, и это всех устраивало. Кроме самой Антонии. Но – ей ли было отстаивать свое мнение?
Девушка молча сдвинулась в тень от колонны и кусала губы.
Что она может сделать, чтобы привлечь Его внимание?
Ничего…
Девушка сдвинулась еще дальше, за колонну. И просидела там все богослужение, честно не услышав ни единого слова из молитв.
Она смотрела на Эудженио.
На светлую прядь волос, падающую на чистый лоб, на точеный профиль, на очаровательную улыбку… на то, как он иногда, помогая Альбе переворачивать страницы молитвенника, касается ее руки. И девушке было больно.
На этот раз на исповеди Тони отвечала на вопросы намного увереннее. И молитвы прочла – две штуки, которые выучила. Отец Анхель от души похвалил девушку.
– Ты умничка, дитя.
Антония вздохнула в ответ. Умница, да.
А хочется – быть красавицей. И любви. И чтобы Эудженио касался ее руки…
Но сердце девушки царапнули еще раз.
Когда красавец попросил позволить ему проводить до дома очаровательную Альбу. Ухаживание было объявлено по всем правилам… и ритана Розалия дала согласие.
Но как же было больно и тоскливо Антонии, которая садилась в мобиль. Как же грустно.
Впрочем, ее настроения никто не заметил. Тетушка щебетала, как птичка.
– Барба сказала, что Эудженио не беден. Раньше он служил, но сейчас получил наследство и может себе позволить небольшой отдых. Приехал в столицу, попробовал подать прошение о переводе… куда-то в канцелярию.
– Канцелярию? Это так скучно! – надула губы Паулина.
– Ничего ты не понимаешь, дочка, – посмотрела на нее с улыбкой мать. – Запомни, с военным и по гарнизонам поездишь, и по разным местам службы, куда его начальство отправит, и денег у него мало будет, если это не интендант. А уж что мужа убить могут в любой момент, я и вовсе молчу. То ли дело – чиновник. Да и пригодится свой человек на хорошем месте. Всегда.
Паулина надула губы.
– Военная форма намного красивее.
– И все же это ненадежно. А вот для Тони можно и посмотреть военного. Если в невысоких чинах…
– Я полностью положусь на ваше решение, ритана Розалия, – бесцветным голосом произнесла Тони.
