– Сначала вернуть дракона, потом спасти даму?
– Вернуть дракона, спасти даму… тут главное не перепутать.
– Дракона, конечно, жалко, – не удержалась Антония, – особенно как на дам поглядишь… или отравится несчастный, или подавится.
– Не исключаю обоих вариантов в совокупности, – парировал мужчина. – Кстати, вам говорили, что корсет вреден для здоровья?
– А вам говорили, что разглядывать дамское белье неприлично?
– Не припомню, ритана.
– Возраст? – не удержалась Антония.
– Юношеская память.
– В противоположность девичьей?
– В дополнение.
Девушка сощурилась.
– Надеюсь, ваша память не подведет вас настолько, чтобы забыть обо всем?
– И накинуться на вас, как это пишут в дамских романах?
Тони посмотрела с сомнением. Мужчина улыбнулся и качнул головой.
– Ритана, не стоит меня опасаться. Обещаю не причинять вам вреда.
– Обычно после этого и начинаются проблемы, – пробормотала Антония.
Ответом ей был тихий смех.
– Это верно. Но я действительно не хочу вам зла.
– И это я тоже слышала.
– Я могу уйти. Но не забывайте, любой другой человек может войти в эту беседку. Увы, это отнюдь не крепость Алькара.
Антония только вздохнула.
– Оба варианта хуже.
– Тогда предлагаю вам согласиться на мое присутствие, пока не высохнет платье. А потом мы распрощаемся. Можете даже не называть свое имя, да и я своего не назову. Единственное, что я попрошу в уплату – дружескую беседу.
– Что ж, тан. Давайте попробуем, – кивнула Тони.
Действительно, беседка – не крепость. И черт знает, кого сюда может занести. Да и в плаще было намного уютнее, чем в сыроватом корсете.
– Вы его очень любите?
– Кого? – удивилась Тони.
– Мужчину, ради которого танцевали.
Антония недовольно поджала губы.
– Откуда вы…
– Догадался. Я старше вас, ритана. А возраст иногда дает не только болезни, но и жизненный опыт.
– Быть старше меня несложно.
– И все-таки?
– Думаю, вы догадаетесь и дальше?
– Это несложно. Ты мне так нужна, родная, только я тебе не нужен, ты мое святое солнце, я твои зима и стужа…
– Это поэт?
– Карранса. У него была противоположная ситуация. Он влюбился в жену своего сына, только увы, девушка его не видела. Не замечала. Он писал ей стихи, а она так никогда и не узнала о его грусти.
– Может, и к лучшему.
– Вы не верите в любовь?
– Я верю в святость данного слова. Как несчастная стала бы смотреть в глаза своему супругу? А он? Эта любовь, по сути, предательство самых близких людей. Жены, сына…
– Некоторых людей это не останавливает.
– Знаю. А некоторых – останавливает.
– Магов, ритана?
Антония кивнула своим мыслям.
Действительно, это она узнать успела. Мать рассказала ей об одной из самых серьезных опасностей для мага – нарушать слово. Магия чувствует данную клятву. И карает отступников. Жестоко карает.
Обычный человек ничего не почувствует и не узнает. А маг может лишиться части силы. К счастью, это касается не всех слов и клятв, а только тех, в которые была вложена сила.
– Карранса не был магом?
– Нет. Только поэтом, но великим. Горе сделало его стихи… пронзительными.
– Я их не читала.
– Подозреваю, вы их хорошо поймете. Когда ранят душу, начинаешь понимать человека, который страдает.
– Я не страдаю. Просто… просто…
– Просто он любит другую?
– А меня вовсе не замечает. К сожалению.
– Значит, он глупец. Но сегодня он вас наверняка заметил.
– Я… у меня нет ни денег, ни связей – собственно, ничего нет, кроме дурной репутации, – Антония и сама не поняла, почему призналась так откровенно. – Даже если я открою свои чувства, ему будет все равно.
– Деньги, связи… вы правы, ритана. Это важно. Но… жить приходится с человеком.
– Но всегда есть разница, жить в лачуге или во дворце.
– Вы готовы пожертвовать любовью ради комфорта? Карранса не понял бы вас! Он воспевал счастливую жизнь с возлюбленной на лоне природы…
– А комары его кусали? – пришлепнула летучего гада Антония. Ответом ей был сочный мужской хохот.
– Да будет вам известно, ритана, что кусают нас только самки комара.
– И что? Во всем виноваты женщины?
– Напротив. Дураков и влюбленных они не трогают.
– Боятся отравиться?
– Не исключаю и этой возможности. Ну вот, ваше платье практически высохло.
– Это хорошо. Вы отвернетесь, тан?
– Дайте платью еще немного досохнуть – и обещаю не подглядывать. Хотя и хочется.
– У меня есть что-то такое, чего нет у других женщин?
– Разумеется. В моем возрасте уже отвыкаешь ценить даму за форму ног или грудей. А вот острый ум, характер, воспитание…
– Надо полагать, все это было видно в моем корсете.
– Сдаюсь, ритана. Вы победили.
– Даже не желая того…
– Так часто бывает. У вас есть то, что необходимо другим, а у других есть то, что нужно вам. И не поменяетесь.
– И не стоит. За восемнадцать лет я как-то успела сжиться со своими недостатками, не хотелось бы менять их на чужие.
– Обаятельна и разумна. Что ж, могу вам только посочувствовать, ритана.
– Почему?
– Потому что дурочкам в жизни проще. Будь вы глупее, вы бы кинулись на шею своему милому, признались в любви и плыли по воле волн. Вы так никогда не поступите.
– Я… не поступлю.
– Поэтому вам придется очень сложно. Поберегите свое сердце, ритана, не стоит вручать хрусталь в руки… недоумка.
– Он не такой… он хороший.
– Наверное? – иронично уточнил незнакомец. – Насколько хорошо вы знаете своего возлюбленного? Вы видели его на работе?
– Он военный. И сейчас в отпуске.
– С подчиненными? С лошадьми? С женщинами… гхм…
– В борделе?
– Да, ритана. Вы видите сейчас обертку. Но вряд ли под ней скрывается чоколата.
– Вы его не знаете! Не надо так говорить… пожалуйста.
– И именно потому, что вы неглупы, вы не можете обругать меня и гордо умчаться в закат.
