А что человека убил…. Так тот сам напросился! Точно-точно! Или это происки врагов…
Но здесь, похоже, такого ждать не стоит?
– Нам нужно известить вашего тестя, тан?
Адан подумал пару минут.
– Я сам его извещу. После слушания дела… это будет скоро?
– На днях. Дело ясное, тянуть незачем.
– И что ждет этих негодяев?
– Каторга, конечно, тан! Грабеж, изнасилования, причинение вреда… тут целый букет собрать можно.
– Вот и собирайте. Рано или поздно нарыв бы прорвался. Могли бы пострадать мои близкие… так что – делайте. Подонка каторга исправит! Могу я, кстати, поговорить с Романом?
Следователь охотно выдал тану Аракону разрешение на вход в тюрьму. Разовое. Он свое получил, его работу не испортят. А это – главное.
Теперь быстро компонуем дело – и в суд.
Роман сидел в общей камере, и похоже, там ему приходилось несладко. Но тан Адан ему не посочувствовал.
Подумаешь – минус четыре зуба, синяки и, кажется, сломанная рука! А ты что с людьми хотел сделать, сволочь?!
Они с Антонией разделились, Тони отправилась в больницу, а тан Адан решил заехать в тюрьму. Показал пропуск, попросил вывести к нему арестованного… Роман к нему кинулся, как к родному.
– Тан!!!
– Ну, здравствуй. Хорош…
Адан ядовито улыбнулся, но Роман принял все за чистую монету.
– Да! Это ужасно! Заберите меня отсюда!
– Зачем? – удивился Адан. Роман удивился не меньше.
– Но я же…
– Больше не будешь?
Роман иронии не понял и активно закивал.
– Да! Больше не буду!!! Меня заставили!!! Шантажировали!!!
– Пинками за игорный стол загоняли. Правда?
Тут уже и до Романа дошло.
– Ну… я…
– Ты. А кто ж еще?
– Я действительно случайно! И не хотел!
– Насиловать Риту и Аниту? Ломать ребра Хулио? Замечательно, у тебя будет время раскаяться. На каторге!
– Вы не можете со мной так поступить!
– Почему? – тан Адан даже заинтересовался. Хотя и понимал, что ничего интересного не услышит. Это ж обыденность. Я могу творить все, что захочу. А вот меня в ответ нельзя бить ногами. Потому как не за что! Это ж Я!
– Отец вас…
– Переживу.
Роман пытался что-то кричать, ругаться, но тан Адан дал знак конвоиру, и тот выпихнул заключенного в коридор.
Бесполезно.
Ничего эта сволочь не поймет. Никогда. Не судьба, увы…
* * *
Антония вошла в больницу. Медленно, словно опасаясь… чего?
Нет, не заразы. Но сама эта атмосфера… вот такая, с запахом, с ругательствами, со стонами… с обреченностью, разлитой в воздухе! Бедность, горе, тоска… просто так сюда не попадают. Или если очень плохо, или если заботиться некому…
Тони поднялась по лестнице, прошла по коридору.
Вот и палата, которую оплатил тан Аракон. Две палаты.
И сначала она зашла к Хулио. Лакей был бодр и весел, собирался выписаться и набить морду Роману.
Не получится? А если он все-таки выйдет с каторги? Лет через десять? И вряд ли выйдет? На соляных рудниках такие твари не выживают? Да и пес с ним.
А вот с Ритой было хуже.
И порвали ей много чего, как объяснил врач, и психологические травмы….
Насилие – всегда насилие. Как бы его ни заворачивали в красивую обертку, оно что-то необратимо ломает в женщине. А как потом жить с этим переломом?
Вот этого никто не скажет. Тут каждая женщина должна справиться сама.
– Лежит и лежит, – вздохнула соседка. – И в потолок смотрит…
Антония присела рядом с Ритой на кровать, застеленную сероватым больничным бельем. Коснулась тонкого запястья.
– Рита…
Девушка даже головы не повернула.
– Рита… – можно было сказать многое. Сказать, что жизнь не кончилась, что это не клеймо, что… Тони выбрала ту сторону, которая была ближе некромантам. – Хочешь сходить на суд? Этих подонков обязаны приговорить к каторге!
И в глазах девушки блеснула-таки искра интереса.
– И Романа тоже!
– Он же Мондиго!
– А тан Адан решил не сообщать ничего его отцу, – ухмыльнулась Тони. – Пусть сначала суд состоится, а уж потом… поняла?
Рита поняла. И уже вполне рассудочно повернула голову, поглядела на Тони. Куда и депрессия делась.
– Суд? Когда?
– Дней через десять, может, меньше. Следователь точно не сказал – хочешь, я для тебя узнаю?
– Хочу!
– Тогда тебе надо срочно поправляться. А то врачи не отпустят. Тан Адан оплатил лечение и для тебя, и для Хулио, он тут в соседней палате. Заглянешь к нему при случае?
– Он…
Тони отлично догадалась, о чем сейчас думает Рита. Все же это – свидетель ее позора. Боли, унижения…
– Ага, он за тебя жутко волновался. Все жалел, что Роману шею не свернул, когда мог.
– Мне тоже жаль.
– Не переживай, мы с ним еще сквитаемся, – Тони наклонилась к самому уху Риты. – Вот поедет он на каторгу, специально придем полюбоваться. И всего хорошего ему вслед пожелаем. Как Лассара могут.
Рита улыбнулась.
Зло, болезненно, скорее, оскалилась, но все же! Это был хотя бы зародыш улыбки!
– Лассара?
– Что-то и я умею. Даже с непроявленным даром.
– Тони… ты это сделаешь?
– Кто его там на каторге проверять будет?
Побаивалась Антония справедливо. Проклятия приравнивались к уголовным преступлениям, и карались соответственно. Если обнаруживались, а это было несложно. Каждый врач может, с соответствующим оборудованием. Некроманту – так и просто посмотреть хватит. Но каторга? Действительно, кому там Роман нужен – в соляной шахте? Кто его проверять будет?
Да хоть ты с утра до вечера жалуйся! Особенно надсмотрщикам! Авось, да поверят! И лишний раз – кнутом! Сволочь!
Зато Рита заулыбалась. Все же мстительность – одна из главных черт любой женщины.
– Тони… спасибо.
– Это тебе спасибо! Если бы ты не подняла тревогу, я бы и отреагировать не успела. Прости, что не помогла.
– Как? Их много было, а ты одна…
– Я поэтому и метнулась за подмогой. Страшно было – жуть! Темно, улицы пустые, а вдруг они кого на стреме оставили? Неслась я как угорелая.
Девушки переглянулись и улыбнулись. Кажется, у Антонии появилась… подруга?
