Едва не опоздала.
Мобиль с фамилией Мондиго на дверце она увидела у больницы – и рванула вперед по коридорам. Да, была такая привычка у простонародья. Таны могли вешать на дверцы карет или мобилей свои гербы, хотя это и считалось… немного излишеством. А вот простонародье отрывалось.
Фамилия, написанная золотом на дверцах и переднем бампере мобиля, выглядела откровенно вызывающе.
И разозлилась.
Ну, если этот старый паразит решил досаждать Рите!!!
Она его!!!
УХ!!!
Никакого почтения к старости у Тони отродясь не было. Жизнь не располагала.
Да, была Долорес. Был Хуан Мартель. Была сеньора Луиса. И что? Теперь каждому, кто старше шестидесяти, на шею кидаться?
Были и другие.
Трактирщик, который, заприметив хорошенькую девочку, начал дарить ей леденцы и делать непристойные предложения. Тони по малолетству не справилась бы, но сеньора Долорес узнала – и так его отчесала! И думать забыл про нехорошее…
А ему тоже было за шестьдесят.
Была бабка, которая кинула в Тони палкой с воплем: «Ведьмино семя!» Синяк потом дней десять держался. Бывало…
Так что Тони была твердо уверена – возраст не показатель чести, порядочности, благородства… был человек мразью в юности?
Так к старости это будет мразь феерическая! Вот как Мондиго!
Но в палате Риты пока еще было тихо.
А Хулио?
Тони подкралась на цыпочках к двери палаты, прислушалась.
– Пятьсот песет.
– Тысячу. И я обо всем забуду.
– Хорошо, тысячу.
– Вы приносите деньги, я отказываюсь от всех обвинений.
– По рукам. А девка где лежит?
– Рита? Рядом…
Тони скрипнула зубами – и пробежала в палату к Рите.
– Ритана, – приподнялась на локтях девушка…
– Цыц! Сейчас сюда Мондиго пожалует, будет уговаривать взять деньги за прощение сыночка. Ты как? Простишь?
Можно было и не спрашивать.
Лицо Риты побледнело так, что девушка даже испугалась, пальцы судорожно вцепились в покрывало.
– Нет! НИКОГДА!!!
– Тогда…
– Ишь ты, козел! – проворчала соседка. – Не боись, нинья, отобьемся. Водички ей дай, что ли?
Тони послушалась.
Она как раз поила Риту, когда дверь в палату отворилась.
* * *
Мондиго не шел.
Шествовал.
С полной уверенностью в своих силах, с полным самодовольством и равнодушием.
Расступись, грязь!
Навоз плывет!
Подлость? Мерзость? Да вы что! Он такого по определению совершить не может! Это же ОН! Сам Мондиго! Он вообще честь оказал, снизошел ко всякому быдлу, вроде служанки, а они…
Тони впервые с симпатией подумала про свою тетку.
Ритана Розалия не была ангелом, но ведь и сволочью не выросла! Благодаря матери? Кто знает. Но определенное благородство в ней было.
– Выйди вон.
Тони даже не поняла, что вот это, процеженное через губу хамское высказывание относится к ней.
К ней?!
Чашка с водой дрогнула в руке. И кто знает, что было бы со стариком, если бы не вмешалась соседка Риты по палате.
– Ты кто такой-то, милок?
И так прозвучал этот вопрос… Мондиго даже осекся. Но быстро опомнился.
– Хорхе Луис Мондиго. А вы…
– А я тут лежу, болею. С чем пожаловали, сеньор?
– Я хочу поговорить с Ритой Кармелой Пенья. Наедине.
– Это невозможно, – спокойно произнесла Тони. – Впрочем, вы можете сразу поговорить и со мной.
– И кто вы такая, сеньорита?
– Ритана Лассара, – Тони уже взяла себя в руки и последовала заветам сеньора Мартеля.
Блефуют со спокойным лицом.
Не умеешь управлять собой? Брысь из-за карточного стола! Брысь, сказал! Не позорь высокое искусство игры! Не порти красоту момента!
– Ага, – ухмыльнулся Мондиго. – Значит, это вам я обязан…
– Что ваш сын не стал убийцей? Да, можете меня за это поблагодарить, – согласилась Тони с самым благодушным видом.
Сеньор Мондиго сбавил обороты.
С одной-то стороны – он Мондиго! И денег у него столько, что Лассара он три раза купить и продать может.
С другой…
Лассара.
Семейка некромантов с жутковатой репутацией. Он и двадцать лет назад о них справки наводил, и сейчас не забыл. И жить хотелось. Ох, как хотелось!
Тони могла и проклясть, да так, что костей не соберешь. Ее-то потом посадят, да для Мондиго толку чуть! Ведь и не снять могут!
Ему тогда, двадцать лет назад, намекали. Мондиго ж тоже взбесился – такая сделка срывается! Дочь в девках, жених удрал, так нельзя ли – льзя?! Вот, к примеру, ежели наглую Лассара где потемну встретят, да и объяснят, что так поступать нехорошо…
Наемник долго смеялся.
А потом объяснил купцу, что деньги не все купить могут. А мертвый некромант еще опаснее живого бывает. У него со смертью свои отношения, а посмертное проклятие…
Может, и выживешь. Если не повезет. А уж что с твоими близкими будет…
У старых родов свои секреты, тем паче у Лассара…
А тут еще и Адан повернулся, так что Мондиго от мыслей о мести отказался. Но не забыл. И разговаривал сейчас осторожнее. Дураком он не был. Самодуром, наглецом, мерзавцем, но ни разу не дураком.
– Ритана, – запыхтел купец. – Тут дело такое… хоть и дальняя, а Роман и ваша семья получается. Он мой сын, считай, ваш дядя, хоть и не родной.
Тони фыркнула.
– Любезнейший, – обычно это обращение не употреблялось, но сейчас девушка подчеркивала свой статус, и оно оказалось кстати. – Я правильно понимаю, вы хотите предложить мне денег за прощение подонка? Который изнасиловал Риту, Аниту, который покалечил Хулио? А что бы сделали со мной – даже думать неохота.
– Да ничего б Роман не сделал! Не дурак же он!
– Именно что дурак. Злобный и безнаказанный.
– Вы это, ритана…
– Правду не говорить? Сеньор Мондиго, мне жаль. Но ваш сын виновен. И отправится на каторгу.
Хорхе Луис запыхтел сильнее, набирая обороты. Но…
Лассара. Этим все сказано.
– Ритана, чего вы хотите?
– Наказания для подонка. Справедливого.
– Я его сам накажу! Обещаю…
