Вот уж зря… от эти типов смертью пахнет!
– Врешь, старая гадина.
Долорес ответила словами, которые не положено знать почтенной старой сеньоре. А вот старой гадине – в самый раз.
Услышав несколько вольное описание своей родословной, младший из мужчин почему-то обиделся. Хотя ничего оскорбительного для животных Долорес и не сказала. Но сеньор шагнул вперед, протягивая руку и норовя ухватить женщину за костлявое плечо.
Наивный…
Нападать на деревенскую ведьму, в ее-то доме!
Долорес резко взмахнула рукой.
Шаль слетела с плеча, полоснула по глазам, словно живая обернулась вокруг мужчины, спутала ноги – и тот сам, по инерции продолжая движение, упал в очаг головой. Попал лицом в огонь, но не закричал – так удачно приложился лбом, что убивай – не очнется!
Второй из мужчин оказался умнее – и навел на сеньору небольшой огнестрел.
– Я из тебя сейчас решето сделаю, гадина! Только дернись!
Долорес фыркнула.
– А живым потом уйдешь? Паучок?
– Что ты мне сделаешь, если сдохнешь? Где она? Отвечай?
– Сказала же – не знаю!
– Тогда скажи, на какую ногу хромать хочешь. Я тебе сейчас колено прострелю…
Долорес вздохнула – и скрестила руки на груди.
– Убивай. Я свое отжила, не жалко…
Выстрел действительно грянул.
«Паук-сенокосец» споткнулся – и рухнул вперед. А за его спиной возник сеньор Хуан.
– Долли, я тебя не задел?
Сеньора Долорес покраснела, как девочка. Это она-то Долли? В ее семьдесят?
– Все в порядке. Со мной.
– А этим что надо?
– Девочку искали.
– Плохо… не успокоились, значит…
– Где ж им успокоиться? Ты как маленький…
– Рано или поздно они обо всем догадаются. Ты же понимаешь…
– Понимаю.
– И нам бы хорошо отсюда уехать.
Марти согласно гавкнул на слова Хуана. Ради такого дела он даже ногу дохлого мерзавца выпустил… ничего, сейчас еще потреплет!
Долорес нахмурилась.
Уехать?
Здесь ее дом, ее земля… и вообще – почему она должна это делать? Жизнь прожита, чего трепыхаться? Хотя… пожить бы еще! Лет двадцать так… лучше – тридцать. Она может, ведьмы живут долго…
Сеньор Хуан опередил отказ.
– Если они сразу тебя найдут, да и спросят – быстрее потом поиски начнут. А вот если девочка уехала, а потом, спустя какое-то время, и ты… не к ней ли?
Долорес задумалась.
– Могут и так подумать.
– И за тобой кинутся. Давай попробуем путешествовать? Неужели тебе никогда не хотелось увидеть другие страны?
Долорес фыркнула.
– На какие шиши, старый?
– Не такой уж я и старый, – степенно ответствовал сеньор, поглаживая бородку клинышком. – На пропитание нам заработаю, а там и на домик, с Божьей помощью найдется…
Долорес покачала головой.
– Приросла я здесь.
– Ради девочки можно бы и оторваться ненадолго? Разве нет?
Долорес вздохнула.
– Ну…
– Опять же, два трупа… я совершенно не хочу давать разъяснения властям…
Долорес оставалось только вздохнуть. Вот ей тоже эти разъяснения давать не хотелось. И трупы в ее возрасте таскать-закапывать тоже…
Не молоденькая уже! Вот когда б ее в лесу подкараулили – дело другое! Там и закопать можно, а то и дикое зверье бы постаралось…
– Что ты предлагаешь?
Предложение Долорес не понравилось. Но зато оно было рабочим…
Спустя два дня вся округа знала, что старая ведьма сгорела в своем доме.
Засиделись старики до полуночи, винцо попивали, да много ли ей с соседом надо? Напились, уснули, уголек-то и выпади из очага… конечно, угорели.
А поскольку коронер в провинции бывал в трактире куда как чаще, чем на работу захаживал, акт он подписал без малейших сомнений.
Пропала травница Долорес Делия Веско? Пропал картежник Хуан Амон Мартель? И что? Значит, их скелеты на пожарище и найдены.
А что там было вовсе даже два мужских скелета… и собаки там не было…
И кого это волнует?
Сказано – Долорес Делия Веско и Хуан Амон Мартель – значит, так тому и быть. И точка!
Глава 2
Солнечный зайчик пощекотал нос Антонии.
Вчера девушка устала настолько, что уснула, не задергивая штор. Вот и пришла расплата – на рассвете. Комната была ориентирована окнами за восток, и солнце сработало не хуже будильника.
Антония открыла глаза, чихнула и окончательно проснулась.
Потянулась, вспоминая вчерашние события.
Что ж.
Пока ее не выгнали. А если еще и завтраком накормят – будет вообще великолепно. Но пока… пока ей лучше не дергаться. Умыться, принять душ, привести себя в порядок…
Антония закрутилась по комнате.
Вскоре черные волосы были расчесаны и крепко стянуты светло-серой лентой. Светло-серое же утреннее платье неплохо сидело на фигурке. Правда, оно было перешито из маминого, но фигуры у Даэлис и Антонии были похожи.
Обе среднего роста, обе скорее худощавые, а в лиф хорошо бы что-то подложить. Потому как выпуклости там есть, но – маловыразительные. С другой стороны, это платье было самым простым и удобным из всех имеющихся у Антонии. До середины икры, юбка в складочку, талия перехвачена ремешком, лиф на пуговицах, аккуратный воротничок.
И цвет ее любимый, серо-стальной.
Украшения?
Откуда бы! Единственное, что было у Тони – «траурные» вещи, и те – мамины. Ониксовая брошь Даэлис, простой серебряный медальон с двумя локонами – ее и отца, крепко сплетенными в косичку, тяжелый гребень для волос, к которому должна крепиться вуаль. Все достаточно дешевое. Пропить у отца рука не поднялась… а может, и поднялась бы, но Антония вовремя утащила их и спрятала.
Оставалось ждать.
Антония сидела, смотрела в окно и размышляла.
Ей не рады – это безусловно.
Ее выгонят? Вполне возможно.
Она справится? Антония вздохнула, наворачивая на палец кончик упрямого локона.
Сложный это вопрос. Очень сложный. Чтобы выжить в большом городе, надо иметь хоть какую-то специальность. А что она умеет делать? Всю работу по дому? Безу словно. Но прислуга… это вопрос сложный.
Как объяснил ей милейший сеньор Хуан, хороший приятель Долорес, в служанки лучше идти не с ее внешностью и возрастом. Женщина ее не наймет – кому ж нужно искушение рядом с мужем или сыном? А та, которая наймет, может нанять как раз с этой целью. Вряд ли Антонии хочется ложиться с кем-то в постель. А от этого еще и дети бывают…
