— Мать твою… — ругается он и отпускает меня. — Совсем больная? Теперь еще кусаться будешь?
От его взгляда не только с сердцем трудно совладать… Дышать тяжело.
— Буду!
Мне здесь не нравится. Я очень хочу домой и почти готова его попросить об этом. Почти… Сглатываю и прикусываю язык.
— Пошли, давай, Центурион, блядь, — снова хватает меня за руку Кирилл и увлекает дальше через толпу.
Мы поднимаемся за этим странным чудаком по лестнице на второй этаж. Минуем несколько дверей и без стука входим в третью по счету. Комната, как и общий зал, забита людьми. Ни одного знакомого лица я не обнаруживаю. Вот только не знаю, радоваться этому или огорчаться…
- Иди, потанцуй под нормальную музыку, — велит мне Бойко и берет с барной стойки стопку.
Судя по цвету, это водка. И он опрокидывает ее внутрь себя, прежде чем я успеваю среагировать.
— Что ты делаешь? Как же мы домой поедем? — прихожу в панику.
— А мы не поедем, — мрачно сообщает он.
И у меня вновь дрожь по телу проходит.
— Как это?
— Обычно.
— Обычно? — надрываю голос, чтобы перекричать «нормальную музыку».
Она, черт возьми, долбит мне по ушам, словно молот по наковальне. А может, это внутреннее давление… Я не знаю.
— Ты мне сутки должна, Инфузория, — напоминает Кирилл. — Не поняла, кому душу продала?
Внутри меня все переворачивается.
— Что за дурацкие шутки? — пытаюсь не нервничать, но голос выдает волнение.
— Иди, танцуй, я сказал, — сердито отгоняет меня братец.
— За что, интересно, ты на меня сейчас злишься? — искренне недоумеваю.
— Я не злюсь, блядь.
— Злишься! — выкрикиваю я.
А у Кира такой вид, будто я ему по голове лопатой врезала.
— Ты, мать твою, решила меня достать? Сказал, иди, танцуй.
— А если я не хочу?
— Я хочу, — жестко выталкивает он и резко надвигается. Уже не удивляюсь тому, как он припечатывает к моей переносице свой лоб, будто двинуть меня им желает. Не удивляюсь, но снова тот поцелуй вспоминаю. Неужели все парни такие дикари? — Это мой день, верно? — дышит на меня алкоголем, и я содрогаюсь. От отвращения или… Чего-то другого? Пока не могу понять. А Бойко прожигает меня взглядом, быстро облизывает губы и добивает еще более сердитым тоном: — Только мне решать, что мы будем делать в эти сутки. Захочу, ты скинешь свои уродские тряпки и без трусов на стойку залезешь.
— Что? — выдыхаю, крайне потрясенная его грубостью. Почему-то сейчас очень и очень обидно становится. До боли… К глазам подступают слезы. — Да пошел ты! Козел! — выкрикиваю в ярости. Злюсь не только на него, но и на себя. Потому что снова неправильно реагирую на его закидоны. — Чтобы ты знал, я себя проигравшей вообще не считаю! Думаешь, ты на том квесте своей подлостью переломил мои жизненные принципы? — выхожу из себя настолько, что сама пугаюсь. Но остановиться не могу. — Так вот знай… Знай… — нет, не могу остановиться. — На самом деле я просто сделала вид, что приняла поражение, чтобы ты захотел использовать свой выигрыш! Ведь иначе я тебе не смогу доказать, что победа за мной!
Выдаю это и отступаю. Под прицелом его глаз, кажется, словно в пропасть падаю.
Кирилл моргает, яростно дергает подбородком и хватает со стойки вторую стопку водки. Вскидываю ладони, чтобы его остановить, но он, конечно же, не реагирует. Заливает так же быстро, как и первую.
Только после этого делает шаг ко мне. Ловлю его одичавший взгляд и понимаю, что мне пора убегать.
Боже… Зря я сюда приехала…
Долой гордость и прочую ерунду. Разворачиваюсь и стремительно ломлюсь сквозь толпу. Только куда? Есть ли отсюда выход, кроме той двери, которая остается позади меня? Если нет, что я буду делать?
— Куда прешь? — кричит на меня какой-то парень, когда я случайно задеваю его.
— Извините, — бормочу я.
Хочу проскользнуть дальше, но этот громила не позволяет мне пройти. От него жутко несет алкоголем, а стоит взглянуть в глаза, становится понятно, что он абсолютно не в адеквате.
— Не так быстро, киса, — ухмыляется. — Куда спешишь? — ведет по моим плечам к шее и больно впивается пальцами мне в подбородок. — Ух, какие рабочие губки…
— Отошел от нее!
Именно агрессивный голос Кира высвобождает сдерживаемую мной панику и заставляет меня задрожать.
— Ты чё, мать твою, не понял? Я сказал, клешни убрал, сука!
Поднимая взгляд, вижу, как Бойко толкает громилу в плечо. Тот оступается, а толпа вокруг предусмотрительно расходится.
— А ты не охуел? — ожидаемо выходит из себя.
Шагает обратно к нам. Я хочу еще раз извиниться. На этот раз за Кира. Но тот вдруг отпихивает меня в сторону, вскидывает руку и встречает громилу кулаком. Не знаю, что происходит… Понять ничего не успеваю. Только вижу брызги крови — удар Бойко достиг цели. Зажмуриваюсь до того, как ему прилетает ответный хук от громилы.
Резко вдыхаю. Сердечная камера пропускает не меньше двух сокращений.
Музыка обрывается. Слух забивают крики, отборные маты, звуки ударов и какая-то возня.
Боже…
Варя, соберись!
Когда я заставляю себя открыть глаза, Бойко с громилой валяются на полу и самозабвенно чистят друг другу рожи. Никто не вмешивается, додумываются только записывать эту бойню на телефоны.
— Прекратите немедленно, — выкрикиваю, подлетая к Кириллу, который в это время оказывается сверху. — Перестань! Остановись!
Он на меня не реагирует. Его руки смыкаются на шее парня и сжимают ее, пока лицо того не становится багровым.
— Ты его убьешь! — отчаянно тяну Кира за плечи, но никакого эффекта это на него не производит. — Кто-нибудь, остановите же его! Остановите…
Всем плевать. И Бойко… Он отпускает громилу только после того, как тот прекращает сопротивляться. Спокойно выпрямляясь, обводит присутствующих каким-то чумным взглядом и медленно идет к выходу. Медленно, но мне за ним бежать приходится. Не сразу осознаю, что выходим мы через пожарный выход. С работающим на разрыв сердцем и срывающимся дыханием сбегаю вслед за Бойко по металлической лестнице.
