— Да… Не все, — тихо выдыхаю я, силой воли вынуждая себя не разрывать с Киром зрительный контакт. — Но всегда можно попытаться.
Впервые в жизни, при разговоре с другим человеком чувствую себя так, словно случайно очутилась на экзамене по предмету, который я не проходила.
— Ты его спрашивала?
— О чем?
— Про поцелуй.
То, что Кирилл затрагивает эту тему, вгоняет меня в ступор. Сам же мне несколько раз советовал забыть и не болтать о ерунде. Я и забыла. Боже, вру, конечно. Просто с ним или с Чарушиным обсуждать больше не хотела. Поняла, что оба только посмеются. Кир и сейчас смотрит на меня так, будто мы обсуждаем что-то неприличное.
— Нет, не спрашивала.
Как ни пытаюсь контролировать свои эмоции, щеки вспыхивают, и я, отрывисто выдыхая, все-таки отвожу взгляд в сторону.
— Почему не спросила? У вас же теперь чивава[1]. Все совпадает?
— В каком смысле? — еще сильнее смущаюсь я. Даже голос несколько раз ломается. — Что совпадает?
Бойко шумно выдыхает густое облако дыма и смотрит на меня, как на пришельца.
— Пробивает так же?
Его уточняющие вопросы лишь больше путают, однако я сглатываю и пытаюсь дать такой же неопределенный ответ.
— У нас все хорошо.
Наверное, не слишком удачно выражаюсь. По взгляду вижу, что Киру мой ответ не нравится.
— Значит, разницы нет?
Теперь мне хочется убежать. Не привыкла к тому, что меня словно бы намеренно «заваливают».
— М-м-м… Между чем?
Как же неприятно ощущать себя идиоткой…
— Между тем, как он набросился на тебя в «джунглях», и как действует сейчас? Одинаково засасывает?
— Почему ты решил, что он меня засасывает?! — возмущенно выдыхаю прежде, чем успеваю подумать. — То есть… Мы к этому еще не готовы.
Глупее ответа попросту невозможно придумать. И вытянутое в удивлении лицо Кира это подтверждает.
— То есть… Он тебя не целовал?
— Ну, кроме того раза… Угу… Кхм… — задыхаюсь, словно после продолжительного бега.
Бойко вдруг отворачивается. Мне почему-то кажется, что он улыбается. Запрокидывая голову, выразительно выдыхает. Смотрю на его спину и окончательно теряюсь. А когда он снова оборачивается и смеряет меня каким-то непривычно пронзительным взглядом, мое сердце совершает опасную остановку. Несколько секунд не подает признаков жизни, а потом срывается с такой скоростью, что снова страшно становится. Прыгая по груди, все там спутывает в непонятный пульсирующий узел. Расплести бы потом… Отвернуться бы… Не получается. И Кир почему-то не отворачивается. Пытает взглядом. Чего он хочет?
— А тебе… — начинает Бойко и замолкает. Ухмыляется как-то развязно, но мне отчего-то кажется, что он делает это умышленно. — И тебе понравился тот поцелуй?
Взгляд его совсем другие чувства выражает, пока он намеренно пытается казаться грубым и смутить меня.
— Тебе-то что?
— Ну, ты же согласилась о себе говорить, — тут же бросает он в упрек.
Ладно… Думаю, мое откровение может стать своего рода подкупом. Если я раскрою что-нибудь личное, возможно, Кир тоже мне откроется.
— Сначала нет… А потом — да… Потом понравилось… — шепчу со всей искренностью. Взгляд снова отвожу, так мне легче говорить. — В какой-то момент он повел себя слишком грубо, и я… Я испугалась… Но была взволнована… — поверить не могу, что сил хватает все это вытащить. Озвучить перед Бойко. Несколько раз рвано перевожу дыхание и осторожно восстанавливаю зрительный контакт. — Вот.
Готова к его обычной реакции, когда он матом передразнивает меня. Но Кирилл молчит. И выглядит так, будто то, что я сказала, выбило у него почву из-под ног.
Наверное, зря я так разоткровенничалась… Самое время лечь спать. А еще лучше притвориться мертвой.
— Пойду, — указываю зачем-то на кровать. — Попробую уснуть.
Ответа не дожидаюсь. Забираюсь на кровать. Только замираю неподвижно, меня тут же начинает трясти, хотя в одежде и под одеялом, по идее, должно быть жарко. Несколько десятков минут лежу и честно стараюсь уснуть. Хочу, чтобы этот день поскорее закончился.
Лежу с закрытыми глазами, но по звукам отчетливо представляю, что происходит в комнате. Бойко выкуривает еще несколько сигарет, задергивает шторы, гасит в комнате свет и направляется к кровати. Я и без того не успела расслабиться, но в этот момент мое тело разбивает настоящий колотун.
[1] Отсылка к песне «Вахтерам» гр. Бумбокс.
24
Ты меня пугаешь…
© Варвара Любомирова
Нет… Если он ляжет рядом со мной, я…
Я так не смогу!
Я сойду с ума!
Подо мной будто матрас загорается. Только хочу подскочить и выразить свой протест против совместной ночлежки, как понимаю, что Кирилл вовсе не собирается забираться ко мне под одеяло. Судя по звукам, он садится в изножье кровати. Предположительно упирается спиной в стену и вытягивает ноги поперек кровати. Чувствую его бедро. Ну, или слишком бурно фантазирую, когда под моими ступнями оказывается грубая ткань джинсов.
— Так и будешь сидеть всю ночь? — недоумеваю, глядя в темноту.
— Тебе-то что?
— Ничего… Просто…
— Ну, вот и спи.
— Я тебе утром разгибаться не буду помогать… — обиженно бормочу себе под нос. — И в больницу тебя не повезу…
— Что ты, мать твою, там еще шепчешь?
Вот что он за человек? Снова разъяряется и ругается.
— Вокруг тебя летает какая-то термоядерная муха и периодически тебя кусает?
— Что, нах? — не понимает моего тонкого юмора.
— Ничего!
— Тогда можешь просто заткнуться?
— Сам заткнись! Идиот…
Зря, конечно, я это выпаливаю… Бойко ведь ненормальный, а я об этом то и дело забываю. На ответную грубость он ожидаемо злится. Резко перемещаясь, хватает меня за плечи и выдергивает из-под одеяла. Вот только лежала себе спокойно, как вдруг в следующую секунду оказываюсь всклоченной и задыхающейся в руках сумасшедшего братца.
— Как ты со мной разговариваешь? — шипит он мне в лицо.
— А ты со мной?!
— Я тебя предупреждал… Я тебя… — голос жесткий и сердитый, но дыхание… оно становится таким же громким и частым, как и мое.
В комнате темно. Мы друг друга отчетливо не видим. Это усиливает восприятие и стирает какие-то границы.
— Зря ты со мной поехала…
— Почему…
