— Пожалуйста, — голос Кира вырывает меня из оцепенения.
Когда я, наконец, вспоминаю, что не мешало бы посмотреть ему в лицо, он ухмыляется.
— Что «пожалуйста»?
Наверное, из-за шума в ушах я услышала что-то не то. Иначе к чему это?
— Теперь можешь рассказывать своим подружкам, что таки видела член.
Значит, он все-таки слышал этот разговор. Не знаю, из-за чего мне больше стыдно. Задыхаюсь, будто собираюсь грохнуться в обморок.
— Хоть тут первый, — иронизирует он дальше с еще какими-то непонятными интонациями.
Я даже о холоде забываю. Потому что мне сдуру становится жарко.
Кое-как удается справиться с собственным организмом и задушенным тоном возмутиться:
— Тоже мне историческое событие!
Бойко ухмыляется еще шире и, наконец, натягивает шорты.
Фух… Боже…
— Почти эволюция.
— Эволюция — это как раз понимание необходимости носить трусы.
— Ты сама-то скоро будешь без них, — ржет Кир. — И быстро давай, — подгоняет уже серьезным тоном.
— Как только ты уйдешь! Я при тебе… — стоит лишь представить, щеки горят. — Ни за что при тебе не разденусь!
— Это я понял, — выталкивает как-то сердито. — Переодевайся скорее, — подгоняет еще раз, скидывая свои мокрые вещи в багажник. — Я подожду там, — указывает в сторону моря и отходит.
Для поздней осени его одежда смотрится странно. Но самого Бойко это, похоже, не волнует. Он спокойно идет вдоль берега.
Пару минут колеблюсь. Боюсь, что на улице недостаточно темно, и кто-то может меня увидеть. Я же не такая смелая и беспринципная, как Кир. Однако выбора нет. Заболеть не хочу. Да и вообще в мокрых вещах ужасно дискомфортно.
Без конца поглядывая на затылок Бойко, быстро стягиваю кофту и блузку. От лифчика получается освободиться уже после того, как надеваю мужскую рубашку. Она, конечно, длинная, но по моим меркам все же слишком короткая. Поэтому от юбки, колготок и белья избавляюсь, только застегнув пальто.
Скрутив и завернув всю одежду в кофту, опускаю узелок рядом с разбросанными по багажнику вещами Кира.
— Я все, — выкрикиваю и делаю к нему несколько шагов.
Мало того, что запах Бойко на себе ощущаю, так еще это непривычное положение «без трусов» вызывает какое-то странное волнение. И он ведь знает, что под пальто на мне нет ничего, кроме его рубашки. Смотрит так, будто я совсем голая.
— Эм… Едем? — его сипловатый тон только усугубляет мое взбудораженное состояние.
Словно я понимаю, почему он такой… Чувствую?
— А куда поедем? — спрашиваю, когда забираемся в машину.
— Вариантов нет, — выдыхает Кир, сжимая ладонями руль.
Непонятно, зачем так в него вцепился, если даже еще не завел мотор.
— Только квартира, — смотрит на меня, чтобы считать какую-то реакцию. А я просто не понимаю, как к этому относиться. Сама же с ним напросилась. — Можно, конечно, номер снять… — голос с хрипом обрывается, будто он уже заболел. Прочищает горло, прежде чем продолжить. — Только, как по мне, это еще хуже будет выглядеть, если кто узнает.
— Ну… Насчет нас и той квартиры, вроде как, все уже успокоились, — тихо выдыхаю я. — Все думают, что я с Артемом, а ты — мой брат.
Почему-то впервые последний факт скребет изнутри. И сердце одуряюще заходится.
— Да уж… Брат… — бормочет Кир раздраженно и заводит двигатель.
Удивительно, что обычными оскорблениями не разбрасывается.
Оказавшись второй раз в «штаб-квартире» Бойко, отчего-то нервничаю еще сильнее, чем в первый. А мне ведь еще и спать не в чем. То есть сильнее всего меня беспокоит, что на мне нет трусов. Даже если Кир, как в прошлый раз, не ляжет со мной в кровать, я, скорее всего, не смогу уснуть.
— Пить что-нибудь будешь? — спрашивает он, а у меня озноб по коже бежит.
Потому что Бойко выглядит и звучит злым. Неужели мое присутствие его настолько бесит?
— Нет, я не пью.
— Еще бы я сомневался, — ерничает он. — Может, надумаешь попробовать?
— Нет, — отказываюсь уже не так решительно.
— Ложись тогда, — бросает почти в дверях. — Я на кухне буду.
— Я с тобой, — выпаливаю немного с опозданием. Он, видимо, не слышит. Идет дальше, пока не догоняю и не хватаю за руку. — Я с тобой.
— Лучше не трогай меня сейчас, — грубо цедит Кир и вырывает ладонь.
Несколько секунд оторопело пялюсь ему в спину. Такая реакция вдруг сильно обижает меня. Настолько, что глаза заволакивают слезы.
Я, дурочка, решила, что наши отношения налаживаются. Конечно же, Бойко быстро вернул меня с неба на землю.
Заставляю себя вернуться в комнату и забираюсь в кровать. Рубашка то и дело задирается, оголяя бедра. Но я плотно укутываюсь в одеяло и, вроде как, убедившись в безопасности, погружаюсь в тревожный сон.
А ночью неожиданно просыпаюсь… Просыпаюсь, потому что чувствую, что меня кто-то обнимает.
— Кир… — сонно шепчу, сама не зная, что собираюсь сказать.
— Спи, Ракушка, — выдыхает он мне в шею и притискивает еще крепче к себе.
По спине бегут мурашки, и я вздрагиваю. Мысленно произвожу проверку своих ощущений. Я по-прежнему завернута в одеяло. Оно защищает меня со всех сторон. Но, тем не менее, прикосновения Кира, его близость… Да даже дыхание — знакомое, но с примесью алкоголя… Все это будоражит меня, как самый сильный раздражитель.
Шумно втягиваю воздух, понимая, что он не станет трогать одеяло. Просто прижимается ко мне со спины и обвивает рукой под грудью. Ничего криминального.
— Не называй меня так…
— Ты же говорила, что тебя не задевает.
— Это было тогда…
— А сейчас что? — тихо и как-то настороженно спрашивает Кирилл.
— А сейчас… задевает…
Шею обжигает очередной тяжелый выдох. А после… Он касается там губами. Я дергаюсь, не справляясь с ощущениями, которые призывают меня извиваться и вертеться. Только Кир не позволяет, сжимает еще сильнее и будто фиксирует.
