Она свято обожала короля и была уверена, что все, чего бессмертному мужику для полного счастья не хватает, — это ее присутствия. Так как заставить страдать мы бедняжечку никак не можем — надо срочно к нему бежать!
Вторая четко осознавала, что она вновь под властью колдовства, примерно того же, с помощью которого оказалась тут. Но сделать ничего не получалось. Вообще ничего, так как власть над телом была у пряхи, которая стремилась воссоединиться с фейри ее мечты.
Пол в зале оказался холодным и жег мне ноги. Вокруг гуляли сквозняки, с одинаковой небрежностью трогая свисающие с потолка ткани и мою сорочку.
Я встала, отряхнулась и целеустремленно двинула навстречу своему женскому счастью. Чтоб его фоморы драли за компанию с неведомым Филидэлем, который мне тоже заранее не нравился.
Но почти сразу споткнулась о невесть как появившегося на моем пути Айкена Драма.
И тотчас я узнала удивительное: оказывается, шепотом тоже можно орать!
— Ты что тут делаешь?!
— Короля люблю, — едко пояснила я, пытаясь сладить с непослушным телом. — Стремлюсь вот к нему со всей силы.
— Ты с ума сошла?! — всполошился брауни. — Его нельзя любить! Тем более тебе!
Прозвучало так, словно вот совсем не для меня ягодку растили.
Я обошла Айкена и двинулась к лестнице, но он хватил меня за подол сорочки и уперся пятками в пол. Радостно ощутив, что моя правая рука опять принадлежит мне, а не влюбленной идиотке-пряхе, я вцепилась в тонкое, невероятно мягкое кружево, что метровым полотнищем свисало со сводов и словно белая морская пена оседало на мраморе плит.
Ноги старательно несли меня дальше, но я не сдавалась.
— Я была бы рада, драгоценный брауни! Как только его Неблагое величество перестанет колдовать и ко мне вернется контроль над телом — сразу прекращу!
— Он не колдует! — Брауни обежал меня, и попытался окутать какой-то дымкой. Я лишь чихнула в ответ, вызвав новый поток брани вполголоса.
— Я прям вижу, ага! А ты нет?
— Так, Элла… что же делать?! — Айкен трагически заломил семипалые ручки.
Ощутив, что кружево выскальзывает из пальцев, я торопливо предложила:
— Телепортировать меня сможешь?
— Пытался! Ты пряха и не хочешь отсюда уходить, и не в моих силах тебя заставить.
Я с размаху влетела в бархатную портьеру, почти с отчаянием глядя на такую близкую лестницу. Восторженная Элла-пряха, наоборот, ей порадовалась.
За следующие несколько секунд мы пытались сладить с моей внезапной страстью самыми разными методами. Айкен, отчаянно стеная о том, что труд хозяина будет испорчен, завернул меня в кусок какой-то ткани. Я наглядно подтвердила его опасения тем, что к чертям все порвала и выбралась.
Следующим этапом стала попытка романтично вынести меня на руках. Брауни ударило молнией.
Я даже не смогла порадоваться, что, кажется, у меня есть какие-то магические способности. Проявляющиеся исключительно от безмерной любви, да-да…
— Может, и пусть? — устало спросила я, цепляясь за кованые лестничные перила и стоя уже на третьей ступеньке. — Ну подумаешь, спит он. Расколдует, как проснется, и дело с концом.
Лицо у низшего фейри стало такое, словно я предложила Кэйворрейна не разбудить, а зверски над ним надругаться.
— Это же король!
— Тогда сбегай за иголкой! — прошипела я.
— Это сталь! Я не смогу ее взять!
— Оберни чем-то!
— Я же не лорд! Это так не работает.
— Тогда отпускай меня и будь что будет.
— Никогда!
Ругань была бессмысленна и шла уже не по первому кругу. Все это мы обсудили, еще когда Айкен заворачивал меня словно рулетик. И про тишину мы несколько забыли.
А потому голос, что грянул сверху словно раскат грома, оказался неприятной неожиданностью.
— Что здесь происходит?!
Я подняла глазоньки, и от вида предмета обожания в непосредственной близости меня окончательно повело. Восторженно пискнув, я вихрем взлетела по ступенькам и последним усилием воли заставила себя броситься на шею не королю, а соседней статуе.
— Элла?!
— Снимите чары! — с трудом дыша, потребовала я. А после все же не удержалась: — О мой король! О прекрасный, чудесный, любимый!..
Где-то Айкен бился лбом об пол, видимо опережая события. Тишину разбавили уже знакомые причитания о том, как несчастный брауни виноват, хотя на самом деле конечно не виноват, это все гадские человечки.
— Успокойся, — небрежно уронил высший фейри, одним словом прервав истерику своего подданного, а потом повернулся ко мне и, протянув руку, ласково попросил: — Элла, отпусти статую. Нуада Аргетлам велик, но, право, не настолько, чтобы вешаться на него даже в каменном виде. Пойдем, золотая моя?
Глупенькая пряха восторженно пискнула и рванула во тьму вслед за прекрасным и великолепным. Стоило коснуться прохладной кожи Сумрачного Плетущего, как я окончательно перестала владеть собой и безропотно позволила вести меня дальше.
В глазах потемнело, а когда рассеялось, я вздрогнула, осознав, что, кажется, прошло некоторое время.
Мой взгляд блуждал по апартаментам короля, цепляясь за витражные окна. Огромные, стрельчатые, они были распахнуты, и в комнату врывался ветерок, нежно трогая прозрачный тюль и остужая разгоряченное лицо.
А еще я смотрела на серебряный столик на гнутых ножках, на котором располагались блюда с фруктами и хрустальный графин с вином.
Мне вообще нужно было хоть куда-то смотреть, чтобы отрешиться от происходящего. Я сидела на полу, на мягкой подушечке, у обитого бархатом кресла, на котором развалился Кэйворрейн, лениво запустив длинные пальцы в мои волосы.
Ушей коснулась мелодичная речь фейри, притом говорил он уже явно давно:
— …так что Айкен, боюсь, что пока мы можем лишь наблюдать.
Я дернулась, освобождаясь от ласки, слишком похожей на ту, которой удостаивают верного пса, и метнулась прочь от короля. Подальше! Сев возле стола, из-под растрепанных волос с испугом смотрела на Кэйворрейна и ощущала, что разум больше ничего не застилает.
Обожание пропало.
Остался стыд и… страх. То, что я к нему чувствовала, было настолько сильным, настолько мощным… кажется, в прежней жизни такое обожание я испытывала только по отношению к матери, в раннем детстве.
А особенно жутко то, что я никак не могла это контролировать.
Любовь к королю волшебной страны была поистине жутким чувством.
Фейри, склонив голову, с усмешкой посмотрел на меня, не торопясь потянулся и, бросив взгляд на Айкена, распорядился:
— Налей девушке вина.
