— А ну заткнулся!
Брауни аж воздухом подавился. И действительно замолчал — видимо, от неожиданности.
— Ты все же хочешь, чтобы я пожаловалась его величеству на твое хамство? — спросила я, не меняя тона. — Немедленно выйди отсюда! Если хочешь мне что-то сказать, подожди в комнате. Позавтракаю, помоюсь — и выйду, — соизволила пояснить.
Айкен фыркнул, скорчил негодующую гримасу, раскрыл рот… и закрыл.
— Ладно, — буркнул, отворачиваясь. — Но лучше бы тебе поторопиться.
И вышел. А я повернула голову к зависшему в углу духу и как можно ласковее попросила:
— Тау, милый, ты не мог бы принести мне белье — на второй сверху полке. И голубые джинсы, а еще блузку на твой выбор, но не нарядную, пожалуйста. Там есть тёмно-синяя рубашка…
— Конечно, госпожа!
— Видишь, — вздохнула я, одеваясь. — Я тоже умею быть леди…
— Моя госпожа и есть леди, — прошелестели снежинки.
Между прочим, дух культурно развернулся ко мне задом. Не то чтобы я знала, где у духов этот самый зад… Но ведь точно же не с той стороны, где лицо?
— Но леди бывают разные, — закончил Тау.
Надувшийся Айкен сидел на кресле, болтая короткими ножками. Окинул меня очень недовольным взглядом, но смолчал.
— Скажи-ка, друг мой любезный, — обратилась я к нему. — А в твои обязанности входит руководить моей работой?
— Я должен выяснить, сколько ты напрядешь за час, — напомнил брауни.
— А потом?
— А потом доложить его величеству!
— Ну пойдем тогда, — пожала я плечами. — Выясним…
* * *
Я никогда не боялась работы. Никакой, даже самой простой и грязной. И всегда очень быстро училась. Но когда тебе нужно делать то, чего ты не делала никогда, без инструкций, без пояснений, без обучающего видеоролика, наконец!
Айкен не стал заходить со мной в рабочую комнату. Открыл дверь, пропустил меня и захлопнул за моей спиной.
Что ж, без свидетелей и руководителей даже лучше. Разберусь сама. Да и магический договор с с высшим лордом фейри — с самим королем Неблагого Двора! — что-нибудь да значит. Вне сомнений, пряхи пользуются какой-то специальной магией, не требующей обучения. Просто стала пряхой — и можешь! Ну судя по тому, что никаких преподавателей в комнатке не наблюдалось.
Я шагнула к прялке, крутнула рукой колесо. Ожидала скрипа, но его не было. Колесо провернулось плавно, легко и бесшумно. Уже хорошо.
Присела на трехногий стульчик, порадовалась мягкому сидению и удобно изогнутой спинке. Потрогала ногой красивую резную педаль. Порадовалась, что на мне джинсы — к платью надела бы туфли, а так была в кедах с тонкой подошвой.
И задумалась.
В начальной школе я увлеклась фелтингом — так называется сухое валяние шерсти, когда из бесформенного комка ты особой иголкой создаешь всякие вещицы, от брошек до игрушек. Научилась быстро, но столь же быстро и бросила: шить мне нравилось гораздо больше.
А вот о прядении шерсти я имела самое смутное представление. Вроде бы нить крепится к веретену, с помощью колеса веретено вращается, скручивая и наматывая на себя нить. А колесо приводится в действие рычагом…
Осмотр прялки показал, что я кругом права. Но еще к веретену-валику моей прялки была приделана деревянная подковка с крючками. Тоже понятно: регулятор натяжения нити, для равномерного наматывания, почти как на швейной машинке.
А вот саму нить сюда должна привязать я, предварительно вытянув ее… откуда?
Оглядевшись, я сообразила, что искусно сделанная из лозы и неведомых корней корзина предназначена вовсе не для готовых изделий, а для хранения шерсти, из которой я и буду прясть.
Вот только никакой шерсти в ней не наблюдалось.
Может, невидимая?..
Я наклонилась, опустила в корзину руку — но ничего не нащупала. Зато в комнате, и вокруг мгновенно сгустилась тьма. Ну не то чтобы тьма…
Словно за окнами (которых в комнате не было) идет дождь. Словно на улице (то есть за стенами дворца) стоит сумрачный, тоскливо-серый день.
Меня окружил полумрак — точно такой же, как там, за дверью, где сидели паучихи, мороком Айкена превращенные для моих глаз в туманных девиц.
Но испугаться я не успела.
Раздался голос. Негромкий, очень приятный, чуть хрипловатый и почему-то успокаивающий. Он шел словно со всех сторон сразу, и я замерла, вслушиваясь.
— Сумрачный Плетущий оттого и зовется Сумрачным, что магию свою творит не из света и не из тьмы. Нити, текущие сквозь его пальцы, спрядены из теней и туманов, из полумрака и мороси, из серой мглы и вечерней росы.
Мне словно рассказывали сказку — незнакомую, таинственную и чуть пугающую.
— Но едва свет или тьма тронут те нити, как истают они, будто снежинки, развеются, будто пыль, осыплются, будто пепел… И не станет волшебства Плетущего — снегом, пылью и пеплом обернется оно. Потому и нужны ему пряхи, чтоб замерцали в нитях капли жизни народа фейри, не тронутые ни пламенем страсти, ни льдом потери, ни мукой желания…
Голос убаюкивал, укачивал, и мое сознание удивилось лишь одному: пламя страсти, мука желания… Это он о девственности, что ли? Но лед потери — это о чем вообще? Хотя какая разница, если пряху он не тронул…
— Капли те, отданные пряхой, вплетутся в сумрак, напитают его особой силой, и не смогут нити ни истончиться, ни порваться, и возрадуется Сумрачный Плетущий, сплетая их… сплетая их… сплетая…
Голос затихал, но не смолкал. А мою голову постепенно и неумолимо заполнял сумрак, туманя мысли, покрывая рассудок моросью серого дождя, заставляя безвольно шептать одними губами последние слова странной сказки:
— Пряди же, девочка, порадуй господина, влей силу в сумрачную нить, пряди… пряди… пряди…
К моему счастью — а может, и наоборот! — слово короля действительно работало! Хотя чтобы вспомнить об этом, мне потребовалось невероятное усилие уже затухающей воли.
— Воля и свобода! — выговорила я, едва ворочая языком.
— Пряди же… пряди…
— Свобода разума!
— Пряди-и-и…
— Я — золотая пряха!
Голос внезапно издал смешок и умолк.
А я словно очнулась.
Поморгала. Все тот же полумрак. Ладно, я запомнила: нити прядут из сумрака! Плюс… плюс что?
В драгоценной корзине еле заметно мерцала пряжа: серым, блеклым светом. И на коленях у меня лежала она же, мягкая, словно пух, гладкая, словно шелк. А я, придерживая одной рукой кудель, второй тянула из нее нить: тоже серенькую, полупрозрачную… Только мерцание другое, зеленое с красным.
Внезапно осознала, что пальцы, которыми я скручиваю нитку, уходившую из них на веретено, саднит. Несильно, но все же чувствительно. Словно…
