Впрочем, шарфик вполне может банально прятать уродливый шрам. Насколько помню, у каждого фейри к неземной красоте непременно прилагается какое-то уродство…
— Нет нерешаемых проблем! — внезапно возгласил его величество и… развязал свой шарфик.
Сдернул с шеи, махнул им в воздухе, превращая в бархатистую зеленую ленту, и вернул на место. Концы ленты свесились на королевскую грудь и сами собой образовали сложную фигуру, что-то вроде нескольких наложенных друг на друга треугольников. А шея осталась открытой и была совершенно гладкая, белая, длинная…
Я вздохнула и спросила:
— Ваше величество, а может, всё проще? Может, просто нужна практика? Ведь никто ничего не делает хорошо с первого раза. Мастерство приходит с опытом! Вот у меня в пятилетнем возрасте стежки были знаете какие кривые?
Разумеется, меня никто не слушал.
— Ведь нет ничего сложного, чтобы полюбить меня наяву? — вопросил король. Не меня вопросил! Видимо, окружающую действительность. — Я красив, у меня идеальная фигура, высокий интеллект, в конце концов! Нет, не вижу проблемы!
О да, ваше величество, от скромности вам умереть не грозит!
— Прекраснейший из прекрасных! — подхватил Айкен, по-прежнему стоявший на коленях. — Величайший из великих! Могучий маг! Сильнейший из Плетущих! Ни разу не получивший отказа ни от какой женщины…
Тут брауни как-то резко замолк, а Кэйр уставился на него очень нехорошим взглядом.
— Пшел вон, — спокойно сказал он.
Айкен, сильно изменившийся в лице, не вставая, отвесил ему глубокий поклон и исчез.
— Надоел до тошноты! — Король скорчил гримасу отвращения. На самом деле, даже ей не удалось испортить идеальные черты его лица.
Красив, да! Безмерно хорош собой! Но это вовсе не значит, что я должна в здравом рассудке кидаться к его ногам!
Его безмерно великолепное величество наклонилось вперед, подперло ладонями голову и ласково спросило:
— Ты согласна со мной, моя пряха?
— Эм… В чем именно?
— В том, что полюбить меня проще простого.
— Конечно, согласна, — кивнула я. И не удержалась: — Ты же великий волшебник! Кучу девиц уже зачаровал.
— То есть ты думаешь, что без использования гламора, не наводя чары, я не способен соблазнить женщину? — усмехнулся король. — Да ты меня обижаешь, Элла.
Никакой обиды я не заметила. Скорее, именно насмешка. Полная уверенность в своей неотразимости. Ну-ну.
— Я сильно подозреваю, ваше величество, что у вас попросту нет опыта в этом деле.
— Ну отчего же, — задумчиво откликнулся он. — Были времена… О которых я не слишком хочу вспоминать… Но они были.
Я мгновенно вспомнила рассказ часовой фейки. Ну да. Как-то же он женился на королеве Мэб? Хотя там наверняка всё было наоборот: королева сама соблазняла тех, за кого собиралась замуж. Потому что вряд ли овца — точнее баран! — предназначенная в жертву, способна полюбить своего палача?
Пока я лихорадочно обдумывала известный мне опыт его величества, он плавно стек с кресла на пол и одним движением оказался около меня.
— Всё будет хорошо, — сказал очень ласково, протягивая руку и убирая мне за ухо прядь волос. — У нас всё получится, моя… прекрасная пряха. Я не испытываю никаких сомнений в этом.
Он провел пальцем по моей щеке, нежно так, едва касаясь.
— Ведь ты позволишь мне помочь тебе?
— Помочь — в чем? — спросила я, одновременно слегка отползая от него.
— Помочь полюбить меня, Элла. О нет, я не забыл, что ты девственница! Ни один мужчина не касался тебя… не ласкал твоё красивое тело, не очерчивал губами эти тонкие черты лица… Не расчёсывал твои чудесные волосы… Не оглаживал эти округлые плечи… Не целовал твою гладкую кожу…
Длинный палец медленно спустился мне на шею, наткнулся на стоячий воротник королевского камзола и замер.
— Мы попробуем, моя красавица. Да? — в его голосе прорезались низкие бархатистые ноты. И никуда не делись, когда он с той же интонацией изрек: — Надеюсь, ты не надоешь мне за грядущие семь лет.
Наверное, я изменилась в лице не меньше, чем брауни несколько минут назад, но вот исчезнуть, к несчастью, не могла! Потому просто вскочила.
— Честно признаться, Кэйр, ты мне — уже надоел!
— Тебе придется изменить отношение. — Он пожал плечами.
— А ты не мог бы меня просто отпустить? — с надеждой спросила я. — И найти себе другую пряху. Вряд ли это сложно.
— У нас договор на семь лет, — напомнили мне. — Его нельзя расторгнуть.
— Прямо вот никак? Всегда есть какая-то лазейка.
— Ну… Нет, я не хочу тебя убивать, — с сомнением проговорила эта коронованная скотина. — К тому же ведь и пряжа у тебя получается отличная. На вид.
— А что-то не такое глобальное нельзя придумать?
— Увы! Других вариантов не существует. Но я все понимаю, моя пряха! Невинные девы стеснительны, скованны… Но что ж поделать! Не та ситуация, в которой я мог бы помочь тебе, напустив морок. Так что — сама, сама! Не смущайся! Для начала ты можешь меня поцеловать.
Призывно вытянутые в трубочку губы выглядели вот ни капли не эротично!
— Разве что ради мироздания… — пробормотала я. — И знаешь что?
Кажется, это единственный способ что-то получить от фейри — договориться с ним!
— Что я буду с этого иметь? Лично я, а не мироздание!
И вот тут король растерялся!
— М-м-м… А чего ты хочешь?
— Давай действовать поступательно? — предложила я. — Без глобальности! Для начала я тебя поцелую…
Вряд ли это будет так уж противно, потому что действительно ведь красавец.
— … а ты освободишь от наказания часовую фею своего дворца!
Про пострадавшего из-за меня зайку я тоже помнила, но там вина куда больше, поцелуем вряд ли обойдешься.
— Какая меркантильность… — скривился Кэйворрейн. — Погоди-ка. А что с этой феей? Часы вроде бы отлично все работают… Нет?
— Есть сведения, что время идет не синхронно и подданные твои то спешат, то опаздывают, — повела я плечами в ответ, решив не перегибать палку и не озвучивать мысли о том, что король-то сам не знает, что в его королевстве творится.
Тем более, как я понимаю говорить об этом, это все равно что обвинять нового руководителя корпорации в том, что он ничерта не разбирается в бизнесе. При условии, что раньше был врачом, например.
Величеству и так непросто.
Вдобавок недавно жена умерла, может он ее все таки любил и вот скорбит. А то что человечек всяких совращает — так это священный долг, да-да. Наверняка внутренне страдает со страшной силой.
