— Что ты тут делаешь?! — кричит подскочивший ко мне Леонель, и его голос кажется оглушительным.
— Нам надо пробраться к источнику! — отвечаю.
Что буду делать там, не знаю, но чувствую, что нам надо именно туда. А пока, окидывая взглядом истерзанную, заляпанную кровью одежду Леонеля, замечаю кровоточащую рану на предплечье. Значит, я была права, его успели цапнуть. И такая волна бешенства внутри поднимается, кажется выпусти её наружу — сметёт всё на своём пути как цунами. Отталкиваю пытающегося отстранить меня подальше Леонеля.
Кто-то что-то кричит, но время замедлилось ещё сильнее, и слов или интонаций уже не разобрать. Несусь, словно ураган смерти, кося мертвяков своей божественной кочергой. Удар по черепу, следом удар ногой по шее. Схема отлажена, работает без сбоев. Они слишком медлительны, чтобы успеть чем-либо навредить, а я… Я слишком зла, чтобы бояться. Но тварей много, а силы не бесконечны. Чувствую, что вот-вот выдохнусь. Но надо добраться до двери, закрыть, чтобы новые гадины не могли проникнуть внутрь.
Рывок. Удар. Ещё и ещё. Вот она, вожделенная цель. Захлопываю дверь перед носом, хоть и безмозглых, но явно опешивших мертвяков, запираю засов, едва не став при этом чьим-то пиршеством. Отбилась. Союзники теснят оставшихся противников. Время начинает ускорять бег. Наваливается усталость, и тут мой взгляд выцепляет среди валяющихся вокруг тел знакомое лицо. Витаэль!
Рядом всё ещё идёт бой. Отбиваюсь на остатках сил от очередного некромантского отродья и без сил падаю на колени возле окровавленного тела целителя. Потрогала его шею возле ключицы. Пульса нет. Что же ты тут делал? Зачем кинулся в самую гущу? Как я теперь без тебя? Загнанной птицей в груди бьётся тоска. Он был одним из моих верных союзников. Опора, поддержка, а теперь… Теперь его нет. И если буду тянуть, то потеряю ещё и…
— Леонель… — выдыхаю, ощущая, что вот-вот лишусь не только сил, но и сознания.
Нет-нет, мне никак нельзя этого делать! Не сейчас! Ведь рассвет уже так близок. Окружающие звуки оглушают, запах крови, кажется, пропитал каждую клеточку моего тела. Ощущаю, как чьи-то руки подхватывают моё обессиленное тело и куда-то несут. Открываю глаза, пытаясь сфокусироваться на таком близком, таком родном лице.
— К источнику, — шепчу.
— Мы на месте, — доносится такой родной голос.
Открываю глаза. Темно, несколько плярисов не справляются с окружающей нас мглой. Поискала взглядом какой-нибудь артефакт, напоминающий тот, что остался в подземельях моего родового замка. Ничего. Вернее, есть нечто, но слишком уж простенькое для гордого названия «источник магии» — небольшая колонна с вырезанными в ней ликами. При таком освещении не разобрать, кого именно. И не тянет меня к этому чему-то, хотя что-то в этой пещере явно есть, потому что самочувствие ненамного, но улучшилось. Огляделась ещё внимательнее. Лишь тьма вверху и такая же тёмная водная гладь впереди. Ни дать ни взять, как возле мостков на озере, где я не так давно тонула. Невольно поёжилась, едва не заскулив от охватившей все мышцы судороги.
Что со мной? Что было там, в холле, когда я превратилась в машину смерти? И почему сейчас мне так плохо? Неужто какой-то магический дар пробудился и опять выкачал из меня все жизненные силы? Тогда мне надо в источник. И плевать на страхи, я должна ожить, и спасти Леонеля.
— Опусти меня в воду, — прошу.
— Это не просто вода, — отозвался продолжающий держать меня на руках мужчина.
— Вот в эту не просто воду и опусти, — требую. И, о чудо, Леонель подчинился.
Ноги, руки… Всё тело покалывает, словно маленькие молнии бьют со всех сторон. Напоминает то ощущение во время активации защиты, но силы и впрямь возвращаются. Хватаю Леонеля за руку, рывок, всплеск, и вот он уже рядом. Взирает на меня широко распахнутыми глазами. Разрываю ткань его рубахи, оголяя руку до самого плеча, закрываю глаза, чтобы не отвлекаться, прикладываю ладошки к ране. И такое чувство, будто открывается какое-то новое видение окружающего мира. Я вижу, как зараза распространяется по телу, течёт по венам, норовя отхватить как можно больше, добраться до сердца. Ну уж нет! Не пущу! Не позволю!
Слегка отстранила ладошки, чтобы тактильные ощущения не сбивали. Вот так хорошо, я вижу темные жгуты вредоносной отравы, чувствую их жар. На миг приоткрыла глаза, и видение исчезло. Жар даже на расстоянии чувствую, кровь пропала, не оставив и следа. С виду, когда смотришь обычным зрением, передо мною вполне здоровое тело. Цвет кожи ровный, если не считать саму рану.
— Что ты делаешь? — хрипловато шепчет Леонель, на висках и челе которого выступила обильная испарина.
— Терпи, так надо… — отозвалась я и, отведя взгляд от его лица, для пущего эффекта вновь закрыла глаза.
Стоит заметить, распространение черноты остановилось. Это какая-никакая, а победа. Только моей заслуги тут нет, это источник помог. Как же убрать эту мерзость? Поводила ладошкой от краёв заражённого участка к ране. Змейки словно запульсировали, что-то им пришлось не по нраву.
— Простите уж, вы мне тоже не нравитесь, — бурчу я.
Продолжаю водить руками вдоль тела, и чувствительность, похоже, обостряется. Ощущение такое, будто я не на расстоянии рукой провожу, а размазываю некую густую, липкую, жирноватую субстанцию. Вернее, наоборот. Не размазываю, а пытаюсь собрать её в кучку. Тошнота подкатывает, но я продолжаю. Сколько до рассвета осталось? Не знаю. Но надо успеть. Главное, чернота отступает, сгущаясь возле раны. Всматриваюсь, стараясь не оставить ни единого пятнышка в обработанных участках. И продолжаю, до рези в закрытых глазах, до дрожи в напряжённых ладонях, до спазмов в норовящем вывернуться наружу желудке.
Сколько я так промаялась? Не знаю. Леонель шипел сквозь зубы, но терпел. Видимо, отрава ни в какую не желала покидать своё новое вместилище. И вот всё собрано в один, кажущийся живым и плотным, хотя всё ещё липкий и жирный, пульсирующий чёрный комок. Ухватилась за него рукой, чувствуя, как мои пальцы погружаются в горячую плоть, ещё больше расширяя рану. Леонель уже не стонет приглушённо, как прежде, а откровенно воет от боли, но не сопротивляется.
И вот эта мерзость у меня на ладони. Что с ней делать? Как уничтожить? Растворить в источнике? А не отравлю ли я его? В книгах, когда что-то подобное описывали, ведьмы и знахарки зачастую сжигали всю вытянутую из больного гадость, или закапывали там, где люди обычно не ходят.
Открыла, наконец, глаза. Огляделась по сторонам. Вдоль берега сплошняком один камень, так что вариант с закапыванием не рассматривается. Сжечь? Где мне огонь-то взять?
Взглянула на Леонеля и сердце сжалось от страха. Не опоздала ли я? Как-то не слишком хорошо он выглядит. Вечно смуглая кожа побледнела, губы почти бесцветные, под глазами залегли черные тени… Я даже ладошкой свободной возле его лица провела, проверяя, не та ли гадость обосновалась и тут? А то мало ли, вдруг были и иные ранения, которых я не заметила. Но ничего странного не ощутила.
— Мне нужен огонь, — бормочу, осознавая, что сил нет, даже несмотря на то, что я в прямом смысле этого слова сижу в магическом источнике.
