— Два, — посчитала я.
— Что происходит?! — в голосе крохи слышится паника.
— Так надо, маленькая, — как можно спокойнее отозвалась я. — Сейчас поиграем в «смени ипостась».
— Это как?
— А вот так: я становлюсь тобой, ты мной. И считаем. Умеешь считать?
— Наверное… — неуверенно ответила лериреюшка. — Как-то это не весело.
— Это сейчас так кажется, — терпеливо отозвалась я. — А потом нас ждёт приз. Обещаю!
Может быть, он ей даже понравится. Взрослой-то. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Лео, чего ты смотришь… Вот же она я, — чуткий лерирейский слух уловил курлыканье одной из недокуропаток.
«Уррр…» — едва не зарычала я в полный голос.
— Приз?! — привлёк моё внимание внутренний голосок лериреюшки. — Тогда давай! А долго играть?
— Зачем так нескромно, графиня? Я лучшая партия, — послышался ещё один голос.
— Сейчас было «два», — едва не скрипя зубами, ответила я малышке. — А надо «триста восемьдесят».
Главное, чтобы за это время моего жениха не охомутали.
— Ууууу… Много, — недовольно проворчала кроха.
— Да вы обе и мизинца моего не стоите! — вмешалась в разборки стервятниц третья особь.
Я невольно скребнула когтистой лапой по дну, разгоняя тут же засиявшие камни силы.
«Спокойствие, Лара. Только спокойствие. Леонель в их сторону даже не смотрит».
— Если будем делать это быстро, — как можно беззаботнее отвечаю лерирее, — ты и не заметишь, как счёт подойдёт.
— Ты так хочешь этот приз?
— Безумно! — добавив в интонации побольше восторга, отозвалась я. Мысленно поклявшись себе, как только стану императрицей, изгнать всех стерв… Ну, то есть, стервятниц, из дворца. — Ты мне поможешь? Сама я устану, или со счета собьюсь.
— Ну, если ты так этого хочешь, то — три!
И вот я опять нагая пред взорами всего честного народа. Не затягивая, меняю обратно ипостась.
— Четыре! — выполняет свою миссию пушинка.
А бабьё всё ещё бьётся за чужого мужика. Глупые, так и не поняли, зачем я устроила это шоу.
Пять… Шесть… Десять… Сорок… Семьдесят… Сто пятьдесят пять… Голова идёт кругом. Даже любопытство погасло, и я больше не прислушиваюсь к стервятничьим склокам на берегу. Двести… Сил уже нет, хоть я и в источнике. Двести сорок три…
— Я устала… — захныкала лерирея.
— Понимаю, моя хорошая. Потерпи. Большая часть уже позади…
— А мне приз понравится?
— Будем надеяться, — не стала обманывать её я. — Но, если нет, мы тебе другой придумаем, — даже мысленная речь, теперь давалась с трудом. — Договорились?
— Угу, — не слишком бодро откликнулась лериреюшка. — Двести сорок четыре.
Больше мы не разговаривали, лишь кроха продолжала вести счёт.
На триста пятидесятом я думала, сдохну. Ан нет, выжила. Но вернувшись в состояние вельхоры, так и осталась на четвереньках. С каждым обращением силы утекали, словно вода сквозь совсем уж прохудившееся решето. Вот только истина была где-то рядом. И ночь наверняка на дворе. Где-то мертвяки уже вовсю терроризируют местное население. А нам ещё метки ставить, жениться и детей строгать.
Вот такая, почти воинская, вернее, государственная повинность. Секс пушистый, секс обычный. Сомневаюсь, что буду в силах оценить внезапно свалившееся на меня счастье.
Но я это сделаю! А после… После пусть боги сами разруливают сложившуюся ситуацию. С меня хватит!
— Всё! — проскулив, резюмировала лерирея, на долгожданном, буквально выстраданном и вымученном триста восьмидесятом обороте. — Прости… Но это был первый и последний раз, когда я на такое повелась.
Да уж, это речи не той пушистой и непосредственной милашки. Грустно. Но что тут поделаешь?
— Больше и не придётся… — отозвалась я и, перехватив управление телом, на подрагивающих, норовящих подогнуться лапах, двинулась сквозь толпу вельхоров к Леонелю.
Подошла. Кое-как приподняла мордочку, заглянув в его глаза. В них я прочла сочувствие и затопившую всё внутри нежность.
Глава 34
Брачные игрища
Стою. Смотрю ему в глаза и не могу оторваться. Тону в них. А ведь раньше, ещё там, на Земле, читая подобные описания в книгах, считала это образным выражением. Ан нет. Весь мир гаснет, растворяется в дымке, и остаются лишь эти голубые озёра.
Миг, и предо мной уже знакомый по прошлому совместному купанию лерирей. Даже усталость забылась, хотя бодрости и не прибавилось. Но спинку я выпрямила, грудку выпятила, вся из себя приосанилась. Тянемся друг к другу носами…
— Хррр… — раздаётся справа.
— Уррр… — многоголосое ворчание слева.
Поворачиваюсь в одну сторону. В другую. Лериреи. Штук шесть! Может даже больше. Серые, белые, чёрные. Обступают. Морды оскалены, шерсть на загривках дыбом, уши прижаты.
Мама родная, что делать-то?! Я ж на лапах едва держусь.
— И это приз? — не без ехидства интересуется моя лерирея. — Я надеялась, нам тот кобелёк перепадёт.
Хм… Прежняя пушинка нравилась мне гораздо больше — не такая язва. Но этой зато об отношении полов объяснять ничего не надо. Как получается, что они могут так быстро взрослеть? Не только физически, но и умственно.
— Да, приз, — отозвалась я. — Но за него ещё придётся побороться.
— Такого уговора не было. Мне, знаешь ли, моя шкура дорога.
— И что? Откажешься? — расстроилась я, ломая голову над тем, что же теперь делать?
— Ну-у-у-у… — как-то неопределенно протянула лерирея и, перехватив управление телом, бросила взгляд назад. — Мы ещё поборемся. Эти к тебе хорошо относятся. Переживают. Чувствую.
А сзади уже образовалась пушистая группа поддержки. По описаниям, данным в некогда прочитанной книге я узнала Элизию и Женоэля. Двое других, стоящие плечом к плечу, видимо Мэрион и похожая на лисичку Арлетта, а во главе этого лерирейского ополчения — подозрительно седой, крупный самец. Неужели сам Владисвет? Давненько не виделись.
Итого, нас, считая меня и Леонеля — семеро. Их — шестеро. К тому же на нашей стороне четыре крупных сильных самца. Неужели не откажутся от затеи?
Судя по тому, как соперницы порыкивают, нет-нет да припадая на передние лапы, как взирают исподлобья, отступать они не намерены. Интересно, их не смущает то, что они и друг дружке сейчас конкурентки? Или главное избавиться от меня, а за приз потом будут биться?
Идиотки! Лезут, сами не зная куда. Императорского тела им захотелось! А вот фиг вам.
В этот момент одна из противниц атаковала. Не возьми моя пушинка управление на себя, быть нашей шкурке потрёпанной. Но нет, увернулись.
