— Ты! ты еле стоишь. Шатаешься, как яблоня в саду, — упрекнула она себя и быстро надела заранее подготовленный наряд: бледно-голубой льняной костюм с облегающим укороченным жакетом и прямой юбкой до колен. Уитни купила его у однокурсницы, которая подрабатывала шитьем. Умелые руки, чувство стиля, качественные ткани — что еще нужно для хорошего результата?
В клане Андерсонов с детства прививали привычку поддерживать местных производителей, и Уитни любила открывать для себя неизвестные имена. В каком-то смысле она считала себя феей-крестной. Но такой подход, естественно, шел в разрез с мировоззрением леди Паркер, которая выбирала все самое дорогое и созданное исключительно знаменитостями.
Раньше Крис казался таким же напыщенным снобом, как и его мать, но теперь Уитни не знала, что и думать.
А лучше и вовсе не думать о нем.
Захватив сумочку, сделанную из переработанного пластика, она обула серебристые босоножки и отправилась играть роль Золушки для злой мамы Принца.
Крис
«Ты и Уитни??? А-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Я решила, что Олсен шутит».
«Я сначала тоже не поверил», — напечатал он ответ младшей сестре, Мелани, и посмотрел на время. 9:59. Бесконечные минуты какие-то. По ощущениям не полчаса прождал, а полдня.
Он остановился посреди тротуара напротив окна Майлз и размял шею, вдыхая сладковатый июньский воздух.
«Жаль, не могу прилететь сейчас и составить вам компанию», — высветилось новое сообщение от Мел, и Крис будто вживую увидел, как она хмурится, рыжеволосая, голубоглазая. Настоящая леди. Куда там матери до ее утонченных манер и доброты. Но доброта в Паркер-лодж не приветствовалась.
Несмотря на то, что Мелани была только на год младше, а Олсен — только на год старше него, Крис с детства привык заботиться о сестрах, чтобы мать их не пилила. Выгораживал, делал с ними домашние задания, помогал встать на ноги во взрослом мире. Сейчас Мел стояла уверенно, прочно обосновавшись во Флоренции. Новое сердце прижилось, она рвалась обратно на учебу, на факультет искусств, и мечтала помочь с открытием образовательного центра Паркеров в Италии.
«Осенью я сам к тебе прилечу, когда всё это останется позади», — быстро набрал он и нажал «отправить», игнорируя при этом очередное гневное сообщение от Тони Андерсона. Достал за утро. Выставил целый список требований: не распускать руки, рассказать Уитни о скором переезде, и еще раз — не распускать руки.
Друг, называется.
Дверь хижины распахнулась, и на пороге показалась будущая миссис Паркер. Крис сразу забыл: что там нужно с руками делать? Срочно распустить? Он спрятал телефон во внутреннем кармане бежевого льняного пиджака и широко улыбнулся:
— Доброе утро. — И аромат апельсинов сразу проник в поры; кожу начало покалывать.
— Возможно, у тебя оно и доброе, но я на взводе, имей в виду.
— Плохо спала? — не удержался Крис от вопроса, потому что сам бредил полночи. Он открыл дверь джипа, и Уитни забралась на сиденье.
— А по мне не заметно?
Он придирчиво оглядел ее, слегка склонив голову. Глаза, веснушки, родинка — всё на месте, слава богу.
— Ты выглядишь потрясающе, — без лести ответил он, перехватил ее левую руку и поднес к губам, целуя. Бледная нежная кожа, тонкие запястья, чуткие пальцы… у Майлз были очень красивые руки… А кольцо так и не смогла снять. — Сильно жмет?
— Нет, но боюсь повредить. Ох уж эта проклятая реликвия старинного роОода.
На последнем слове ее голос дрогнул, потому что Крис ласково прихватил зубами костяшку. Он посмотрел ей в глаза, впитывая порцию искрящего света, а затем осторожно погладил языком кожу под золотым ободком, не разрывая взгляда.
— Вечером сниму с тебя всё лишнее, потерпи, — двусмысленно произнес он, и Уитни покраснела. Значит, правильно поняла шутку.
Но шутил ли он?
Крис и сам запутался.
Уитни
Паркер-лодж, как и прежде, нагнал тоску еще у ворот. В готическом здании из красного кирпича, которое стояло на возвышении, уместился бы университетский корпус, настолько огромным оно было. В том же Иден-Парке, поместье Андерсонов, чего только ни производили: и энергию, и продукты — а через год Тони собирался открыть в правом крыле главного особняка общественный детский сад. Но в Паркер-лодж не было ни намека на созидание. Уитни терпеть не могла это место. В замке Дракулы и то атмосфера радостнее.
Внимательно глядя перед собой, Крис вырулил на подъездную аллею. Он вдруг словно в скорлупу закрылся. Уитни стало не по себе, и, чтобы разрядить атмосферу, она спросила с энтузиазмом:
— Прости, что лезу не в свое дело, но какие у тебя планы на наследство? Домик на Луне купишь?
— Мне и на Земле хорошо.
— О чем же ты мечтаешь?
Крис мазнул по ней взглядом, и в карих глазах отразились сомнения.
— Тебе вряд ли будет интересно, Майлз.
— А ты попробуй.
— Мы приехали, — отбился он от разговора и притормозил. — Что за… черт.
Кажется, леди Фаберже созвала на обед всех знакомых, кто был в зоне доступа в это солнечное воскресенье: у подъезда «толпились» автомобили.
Крис вышел из машины, открыл для Уитни дверь и посоветовал:
— Молчи и улыбайся. И все будет хорошо.
— Ты бы тоже улыбнулся. Выглядишь, как манекен, под стать моей сумке из пластика.
Он шумно выдохнул, словно и правда не осознавал, насколько напряжен, а потом заинтересованно прищурился:
— Из какого пластика?
— Я его собрала на побережье весной. Друг перерабатывает в сумки. Круто, да?
— Восхитительно, — одобрил Принц. — Готова?
— Да, но… я ваш дом на дух не переношу.
— Значит, у нас есть что-то общее, — с насмешливым пренебрежением ответил Крис, и Уитни взяла его за руку в знак поддержки. Он сжал ее пальцы и действительно слегка оттаял; хмурая морщинка меж бровей разгладилась. — Не забудь…
— Да-да, молчать и улыбаться, — закатила она глаза к ясному небу. — Я помню.
Крис
— Нет, ты не права, Клаудия!
— Уитни…
— Что?!
Людей собралось человек двадцать, самые близкие друзья семьи, среди которых — ни одного дельфина, сплошные акулы. Майлз на их фоне смотрелась, как беспечная золотая рыбка.
В главной гостиной, которая напоминала музей эпохи барокко, была хорошая акустика, и Уитни умудрилась удерживать внимание публики исключительно на себе. Раскрасневшись от выпитого коктейля, она метала молнии в общую знакомую, Клаудию Брин, 23-летнюю наследницу небольшой империи драгоценных металлов.
Хваткая, умная, но чрезмерно тщеславная, Клаудия отличалась искусными навыками шулера: она намеренно завышала свою цену и занижала чужую. Мать была от нее в восторге и взяла под крыло, сделав своей помощницей.
