Она приложила ладонь ко лбу. Температуры вроде бы нет…
— Пахнет божественно, — похвалила мама, когда папа принес завтрак, но Уитни не могла есть. Она смотрела, как ест Паркер. Он то и дело бросал на нее вопросительные взгляды, мол, какого черта, Майлз, не пялься на меня, это неприлично! Но она будто приросла к нему глазами. В итоге, и завтрак, и общение с родителями пролетели мимо, как бумажный самолетик, сделанный из брошюрки по ранней беременности.
Мама терпеть не могла бессердечную леди Паркер и поддерживала Криса в авантюре с помолвкой, но к концу визита ее настроение изменилось: в живых светлых глазах мамы появилась мрачная настороженность.
— Ты уверяла, что у вас фиктивные отношения, — прошептала она недовольно на прощание.
— Да, так и есть.
— Нет, не так. Он тебе не безразличен.
Уитни испугалась. Холодным потом обдало. Осознание прокатилось внутри раскатом грома. Я снова безответно влюбилась.
Нет, нет, нет! Только не это.
Она истерично рассмеялась.
— Не придумывай, мам! Это же Паркер, ты что? У нас обычный договор об обмене услугами.
Но Летицию Майлз провести не удалось.
— Послушай, милая, — с сожалением произнесла мама. — У Криса большое будущее, но вряд ли там найдется место для такой семьи, о которой ты мечтаешь. Ты никогда не будешь для него приоритетом. Представь, что ты — жена политика. Вздрогни, перекрестись и беги, детка. Ты отдашь свою жизнь человеку, который не отдаст тебе свою взамен.
В этом предупреждении настолько четко отразились страхи самой Уитни, что она не нашлась с ответом и лишь растерянно кивнула, рухнув с небес на землю. Какой вообще смысл мечтать о Паркере? Он ведь ясно дал понять, что ничего серьезного не будет, и даже по поводу несерьезного он определенно передумал, включил мозги, как и положено взрослому человеку.
Очнись, Уитни, отстань от него. Прицепилась, как колючка чертополоха. Но казалось, что колючки — это у нее внутри, вокруг сердца. И не достать их оттуда. Нет такого заклинания.
— Какие планы на день? — спросил Крис по дороге домой.
— Обычные, — пожала она плечами. — Собираемся выступить у одного из спонсоров.
— А где? Могу я приехать?
— Не стоит. Когда ты смотришь, мне трудно сосредоточиться, — с горечью ответила она, возвращая словесную оплеуху за отказ взять ее с собой в бойцовский клуб вчера.
Крис бросил на нее озадаченный взгляд.
— Ты в порядке?
Уитни в отчаянии закусила губу, отвернувшись к боковому стеклу. Пейзаж транслировал правду цветоазбукой: голубой, зеленый оттенка дайкири, серый. Н-Е-Т. Неужели не понятно?! Я влюбилась, Паркер. Ты разве не видишь?
Но он не видел.
А может, ему было все равно.
— Да, я в полном порядке, просто волнуюсь перед выступлением, — соврала она и покаянно вздохнула.
Поздравляю, Уитни. Ты пробила дно.
Глава 17
Крис
— Тебе обновить выпивку, Крис? — спросил официант в униформе, сияющей робото-деталями.
— Нет, мне достаточно.
Он залпом опустошил остатки коньяка в стакане, чтобы мозг расслабился, но тяжесть никуда не ушла. Сердце ныло всю ночь и весь день. Достало уже.
Зря, конечно, выпил. Пьяному домой лучше не возвращаться. Нервы не выдержат, и так надорванные с прошлой ночи, болтаются, как обугленные провода, током бьют.
Приглушенный красноватый свет ночного клуба раздражал, и Крис набросил широкий капюшон бежевой толстовки. Добротная вещь, с оригинальными японскими нашивками. Ручная работа, подарок Крису на 21-летие от Тануки. Этот оборотень прямо на лекцию в бизнес-школу когда-то привез. Так и заявился в аудиторию: в кимоно и с катаной на бедре. У препода речь отнялась: никто не понял, как вооруженный чужак попал в здание.
…как же бесит красный свет. Проклятый цвет из слова «ДА», которое камнем давило на грудь. Уитни сказала «да» тогда в ресторане, и повторяла каждым взглядом: да, да.
Утром столько тертого шоколада в кофе насыпала, что хоть ты плачь от прозрачного намека.
ДА. Подойди и возьми.
Крис глухо простонал. Он сполз по широкому барному креслу, полу-улегшись, и натянул капюшон ниже глаз. Уснуть бы, чтобы о сексе не думать, но в пьяном состоянии ни о чем другом думать не получалось. Алкоголем разогрело кровь.
Восточный бит — trap and bass — вдруг оглушил. Удар, искра. Удар, искра. Крису стало не по себе. Ему померещился аромат апельсинов.
Может, я голодный? — подумал он.
Точно, голодный. Потому и озверел.
— Интересная девочка, — раздался низкий голос Тана. — Хммм. Где-то я ее видел… Знакомое лицо.
Но Крису было все равно, кто выступает. Он лежал и продолжал звереть.
Тан подозвал официанта.
— Передай главной танцовщице, что у меня к ней деловое предложение. После выступления пусть спустится сюда.
Ничего себе, зацепило оборотня.
Когда спустя пару минут раздались едва слышные шаги, Крис приподнял капюшон и лениво приоткрыл глаз. Обещал ведь на других не смотреть, поэтому он даже головы не поднял, чтобы Уитни не нагрянула с небес и не выколола ему глаза… Где-то она сейчас? Что делает? Кто с ней рядом?
Девушка остановилась на барной стойке, шурша шлейфом длинного черно-золотого кимоно. Крис не видел ее лица, а она не заметила его, сразу обратив внимание на Тана, который сидел напротив.
И снова апельсинами потянуло.
Совсем уже крыша поехала.
Танцовщица уверенным жестом отвела подол, являя, что кимоно длинное только сзади, — и блеск золота пробил сетчатку Криса, как сверхновая звезда. Он резко сел, так что голые голени девушки оказались на уровне его глаз — и уставился на подвеску в виде золотой рыбки на знакомой щиколотке. Идеальный обхват. Как раз для его ладони.
Приплыла, рыбка…
— Добрый вечер, мистер Тануки. Надеюсь, вам понравилось наше выступление.
— Да, и у меня есть к тебе предложение.
Крис внутренне ощетинился в знак протеста, но заставил себя промолчать. Уитни имела право сама расправиться с противником.
— Если позволите, я спущусь со стола. Невежливо с моей стороны разговаривать с вами свысока, — хлестнула она сарказмом, и образ роковой танцовщицы рухнул. На расстоянии вытянутой руки стояла все та же беспечная девочка с веснушками, которую Крис с детства знал. И которая пока что не знала, как опасно играть с опасными людьми.
— Если ты спустишься, это будет означать, что ты приняла мое предложение, — предупредил Тан.
