Уитни не могла вдохнуть. У нее будто банка краски поперек горла встала. Грудь сдавило тисками.
— Мгм, — промычала она. — Все нормально. Я не могу сейчас говорить, позже созвонимся.
Она отключила звонок и вперилась пустым взглядом в окно. Минуты две смотрела, осмысливая услышанное. А потом побежала собираться в Паркер-лодж.
Крис
В кабинете стояла удушливая атмосфера токсичности, которую он с детства не переносил. В этой обитой зеленым шелком комнате его отчитывали, заставляли извиняться без вины. Он только в тринадцать лет осознал, что матери все равно, виноват он или нет. Она злится не из-за того, что не разобралась в ситуации. Просто для нее он не человек, а ресурс для подпитки тщеславия. Он виноват по умолчанию, и худшее, что можно сделать — пытаться что-то доказать.
В пятнадцать Крис научился закрываться эмоционально. Равнодушие было его оружием, и сейчас он тоже вооружился. Включил режим «серого камня» и холодно улыбнулся матери, сидевшей за рабочим столом.
— Я слушаю.
В ответ она брезгливо оглядела его. Легкая небритость, примятая футболка, джинсы, бандана торчит из кармана. Не лучший вид для воскресного обеда, конечно, но и не повод кривить губы.
— До меня стали доходить слухи о твоих своенравных планах.
— Лайонел нажаловался? — сообразил Крис, вспомнив хищное лицо финансового консультанта семьи.
— Да, он заезжал в гости, уверял, что ты сошел с ума и передавать тебе управление семейным капиталом — это крах для Паркеров.
— Мои планы не своенравные, а своевременные, — спокойно возразил Крис. — Если система заходит в тупик и начинает ломать мою природу, то я начинаю сопротивляться. Это естественная реакция. Крах Паркеров наступит, если я стану слушать людей, вроде Лайонела, и сложу лапки в ожидании, что все само собой образуется и зацветет. Лайонел устарел, он не способен плыть против течения, потому и верещит, как маленький.
Мать одобрительно ухмыльнулась. Любила, когда он включал высокомерного сноба. Она поправила прическу и с показной заботой поинтересовалась:
— Как Уитни? У вас все в порядке?
— Нет. Мы расстались вчера. Придется выбрать другую невесту. Пожалуй, приведу в собор Святого Катберта раскаявшуюся Золушку Сиенну. Как ты на это смотришь? Ты, должно быть, счастлива.
Его тон был снисходительным и равнодушным, а слова падали копьями в сердце. Всю ночь не спал, колесил по городу, с ума сходил, но…
Голубой — Коралловый. НО.
…но в эмоциональном аду главное выдержать первые две недели, а дальше станет проще, ломка ослабнет, солнце зайдет за горизонт, наступит отдохновение от бренного ощущения разбитых стекол. Не в первый раз ему через это проходить.
Про Сиенну он не шутил и ждал, что мать поддержит его идею, но та отчеканила:
— Ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Потому что Андерсоны не могут безнаказанно расторгнуть наши соглашения в бизнесе.
— И при чем здесь Уитни? — сузил он глаза.
— Ты обвенчаешься с ней 19 августа, а затем аннулируешь брак. Я хочу, чтобы эта наглая девчонка хлебнула позора за всю их семью. Никто не имеет права бросить меня и не расплатиться за это.
Ему вдруг стало весело, несмотря на адскую красно-оранжевую боль; уголок губ дрогнул, хотя внутри волки выли на луну. Пришлось закашлять, чтобы не сорваться на гомерический смех. Надо же. Они ведь именно об этом и договаривались с Уитни в июне, сто лет назад, когда он умел нормально дышать. Пожениться, аннулировать брак… И договор все еще в силе, если Уитни не пойдет на попятную.
Крис пристально посмотрел в карие глаза матери и невозмутимо сказал:
— Хорошо, — хотя ему было плохо до такой степени, что оттенки дня казались пепельными. Аромат табака пропитал пальцы за ночь, не отмыться. От прошлой ночи не отмыться, когда Крис Паркер опять оказался недостаточным для любимой девушки. Сиенне драмы не хватило, а Уитни, наоборот, — ясности и обожания. Желательно всего и сразу. Принцу Паркеру ведь нельзя сомневаться, ошибаться. Только простые смертные могут, а роботам положено быть идеальными. Неидеальный он на хрен никому не сдался. И можно ноги о него вытирать, и в душу плевать. Роботам ведь не болит. Его можно растоптать ночью, а наутро сказать: ой, я случайно. Напилась, сорвалась, давай заменим твои сломанные детали и улыбнемся новому дню… Ну или что-то в таком духе, он ее голосовые сообщения удалил не слушая, потому что — нет, Майлз, так это не работает с живыми людьми. Если не готова к серьезным переменам, то не требуй от парня серьезных отношений.
— Что-нибудь еще? — спросил он, и мать нервно поправила на шее бежевый платок, стянутый узлом.
— Да. Мое условие с женитьбой остается неизменным. Ты сам завел разговор о Сиенне, и я поддерживаю твое решение, главное не затягивай, оформи сделку до зимы. Семейство Голдман станет нашим главным партнером. Меня это устраивает.
Уффф! Ну, слава богу, а то он переживал. Главное, чтобы Нэнси Паркер была устроена, а там хоть трава на расти.
Крис повел плечом, показывая, насколько ему все равно, и сказал:
— Договорились.
Потому что — а почему бы нет? Если лететь, то к солнцу. А если падать, то так, чтобы разбиться.
Уитни
— Увы, дорогая, вы с ним разминулись, — обняла ее Нэнси, целуя в щеку.
Внутри все упало.
— Он разве не остался на обед?
— Нет, он торопился.
Крис не отвечал на ее звонки, и Уитни понятия не имела, где его искать.
— Мы с ним поссорились. Он не упоминал об этом? — прощупала она почву, но леди Фаберже лишь удивленно пожала плечами, затянутыми в шелковую блузку кирпичного оттенка. От нее исходил тонкий аромат роз и слез. Терпкая сладость, соль, тирания. Прекрасно подходит ей.
— Крис был слегка рассеянным, но о тебе не говорил. — Нэнси взяла ее под руку и проводила к выходу. — Уверена, в вашей размолвке виноват именно он. Мой мальчик иногда импульсивен, это у него от отца. Слабость характера. Ты уж не будь к нему слишком строгой.
Уитни стиснула зубы, чтобы не вступиться за Паркера.
— Я постараюсь, — процедила она и вызвала такси. Сегодня пешком почему-то не получалось.
Найти Криса так и не удалось. Никто не знал, куда он подевался. И только вечером, когда Уитни сидела дома и вязала свитер для Паркера — ему ведь холодно будет в Италии зимой — раздался звонок. Олсен.
— Ну что? Где он? — взволнованно спросила Уитни и услышала:
— В Лондон улетел. Срочные дела.
Уитни тяжело сглотнула, теребя золотую цепочку на щиколотке.
— И надолго?
— Сказал, к венчанию в соборе Святого Катберта вернется, если ты все еще готова выполнить ваш договор. Если нет, то можешь отказаться, он придумает что-нибудь.
