Его горячие руки проехались по бокам, проскользнули под мышками и сильно сдавили груди, так сильно, что ремешки «лифа» больно впились в кожу. Я невольно охнула, но эта боль почти сразу сменилась покалывающим теплом. Приятным… Очень приятным… От каждого движения мужских пальцев, пощипывающих и выкручивающих соски, обжигающие молнии стреляли сквозь тело, били прицельно в низ живота, где в ответ сладко сжималось и вздрагивало. По телу растекалось странное томление, от горячего хрипловатого дыхания над ухом по позвоночнику продергивало щекотным холодком.
Словно в каком-то трансе я выгнулась, чтобы прижаться грудями еще плотнее к терзающим их ладоням… Еще плотнее… Еще… Приятно…. С ума сойти как приятно…
Я слегка поерзала, чувствуя, как трет промежность грубая ткань. Странные ощущения… Неведомые ранее. Пожалуй, приятные? Тело горело, под истончившейся, ставшей болезненно чувствительной кожей вспыхивали и гасли колючие искры, низ живота наливался жаром. Из горла вырвался тихий стон. И этот стон слегка отрезвил.
Мне… Мне что, нравится, как он меня лапает?! Определенно нравится… Но это неправильно! Так не должно быть! Между нами нет ни любви, ни привязанности, лишь унизительный контракт на десять дней. Позорный контракт, по которому я должна выполнять все его прихоти, носить бесстыдные тряпки и терпеть издевательства. Терпеть, а не с радостью выполнять! И уж точно не тешить его тщеславие развратными стонами. Вот зачем он все это делает? Насколько я знаю из своего опыта, мужчине необязательно заводить женщину, чтоб получить удовольствие. И в контракте об этом ни слова! Но даже если мое тело выдает неадекватные реакции на любые прикосновения Алекса, я должна опомниться! Немедленно опомниться! Если я продолжу в том же духе, ему и насиловать меня не придется. Я сама попрошу об этом. И на сей раз вполне искренне.
Я больно прикусила зубами щеку, пытаясь справиться с неуместным, неправильным, никому не нужным возбуждением. Не помогло. Я крепко зажмурилась, но… Но стоило только закрыть глаза, как все ощущения обострились, усилились, стали ярче, полнее, насыщеннее… Мужские руки, творящие нечто невообразимое с грудью, жесткая ткань джинсов по которой распласталась нежная плоть… Да что же творится, а? Противостоять нарастающему возбуждению стало совсем невозможно. В голове помутилось, мысли поплыли, растаяли все, кроме одной: только бы он не останавливался.
А он и не собирался останавливаться. Чуть развернулся вместе со стулом, шире расставил ноги, тем самым заставив меня невольно раздвинуть бедра. Одной рукой обхватил меня под грудью, сильнее прижав спиной к себе, другую положил на промежность, вырвав короткий вскрик.
– Открой глаза! – хрипло скомандовали над ухом.
Я послушалась и… потрясенно охнула. Зеркало! А в нем…
Взгляд выхватил затуманенное желанием лицо, пылающие щеки, искусанные влажные губы, бесстыдно выглядывающие из сплетения ремешков темно-розовые столбики сосков. А ниже… Мужская ладонь на фоне белой кожи казалась странно смуглой. Картинка была порочной, непристойной и… дико будоражащей. По телу прокатилась волна жара, кровь застучала в висках. Я облизала губы, и та, другая, тоже облизала губы.
Мужские пальцы задвигались, потирая нежно-розовую плоть, надавливая на бесстыдно торчащий налитый кровью бугорок. Ее, мой… О-о-ох…
То, что я не только чувствовала, но и видела, что происходит, доводило возбуждение до немыслимого, болезненного, почти невыносимого. Я горела, металась в его руках, забыв себя, потерявшись в море чувственных ощущений, отраженных от зеркала, усиленных в тысячу раз.
– Пожалуйста… Возьми меня… Возьми…– то ли простонала, то ли подумала я.
Мир перевернулся, и я почувствовала, что стою, опираясь локтями о стол, а сзади к моей промежности прижимается горячая мужская плоть, тугая, возбужденная. Я нетерпеливо дернула бедрами, пытаясь прижаться как можно плотнее к его паху.
Он слегка отстранился и снова приблизился, увитый венами ствол дразняще заскользил, раздвигая мокрые складочки, надавливая около входа. Я всхлипывала и изгибалась, сходя с ума от этой сладостной пытки. Казалось, еще немного, и я просто умру, если сейчас же не получу его.
– Пожалуйста… – то ли всхлип, то ли стон. То ли вовсе почудилось.
Он ворвался в меня сразу, весь, целиком, растянув и наполнив до предела, заглушив тоскливую пустоту внутри. И задвигался, яростно вколачиваясь в податливую жаркую плоть.
Перед глазами кружились искры, клубилась обжигающая темнота, внутри дрожала, натягиваясь, пронзительно звонкая струна. Сладко покалывало везде, снаружи, внутри, от наслаждения и предчувствия чего-то необыкновенного хотелось кричать в голос. Груди подпрыгивали, терлись сосками о шершавую скатерть, добавляя ярких оттенков в непостижимую, никогда раньше не испытанную гамму ощущений. Слишком сильных. Слишком острых. Почти непереносимых. На грани жизни и смерти, на самом острие…
Еще несколько быстрых мощных толчков, и натянутая струна лопнула, затопив умопомрачительным блаженством. Я выгнулась и закричала, содрогаясь от сладких спазмов, сотрясающих тело. И обмякла, распластавшись на столе, вздрагивая и ловя отзвуки только что пережитого наслаждения. Невероятного наслаждения.
«Так вот что такое оргазм», – мелькнула вялая мысль.
Словно сквозь вату донесся тихий хриплый вздох чужого удовольствия. Внутри странно опустело.
– Ужин в семь часов. Не опаздывай, – раздался вполне спокойный бодрый голос.
Прошуршали шаги, где-то вдалеке хлопнула дверь.
Я с трудом выпрямилась и плюхнулась на стул. Ноги не держали. Интересно, как мне добраться до комнаты? Сил нет совсем. Я покосилась на идиотские туфли, наклонилась и решительно их расшнуровала. Убиться на них не было никакого желания. Взяв это недоразумение в руки, я босиком добрела до своей комнаты, бросила их в угол и подошла к окну.
В голове прояснялось, и случившееся в гостиной надвигалось на меня во всей красе. Значит, я фригидная, да? Нет, это не я фригидная сучка, это мой бывший муж кретин, который не умеет завести женщину. А Алекс умеет. А лучше бы наоборот.
– Пожалуйста… Возьми меня… Возьми… – отчетливо прозвучало в моей голове.
Каждое слово вонзалось в мозг, словно гвоздь в крышку гроба. Нет, надо что-то делать с собой, со своими неадекватными реакциями, со странным умопомешательством, что накатывало на меня всякий раз, когда Алекс дотрагивался до меня. Иначе десять дней контракта могут мне дорого обойтись. Очень дорого.
Я прислонилась к стеклу пылающим лбом, бездумно глядя в окно. Шелестели молодые деревья небольшого сада, гнулись тонкие ветки, покачивались под ветром. А дальше, за оградой участка, через дорогу начинался…
Дыхание перехватило, словно меня ударили в живот.
О господи… Только сейчас я поняла, почему адрес, написанный убористым почерком на листе бумаги, показался мне смутно знакомым. В этом районе я, конечно, никогда не бывала. Но если вон там перелезть через забор и перейти через дорогу, то попадешь в парк. Тот самый старый тенистый парк… Тот самый… Стоит пересечь его наискось – и выйдешь как раз к нашему дому. Нашему бывшему дому…
