И когда мне уже стало казаться, что я вот-вот свихнусь, с моих глаз наконец сдернули повязку.
От яркого света я даже на секунду зажмурился. Затем я увидел узкий коридор впереди и металлическую лестницу. которая вела на палубу, залитую слепящим солнцем.
На палубе было очень шумно. Крики, разговоры, даже смех. Я заметил женщину, а рядом с ней хэндлера, который вел ее на поводке по направлению к лестнице. Это была рабыня с огненно-рыжими волосами, легким облаком окутывавшими ее плечи. Нагота рабыни буквально парализовала меня, но не успел я опомниться, как она быстро-быстро вскарабкалась по лестнице и исчезла в лучах солнца. Я никогда не мог решить для себя, кто кажется более нагим в связанном виде — мужчина или женщина. Но сейчас один взгляд на эти полные женские бедра и тонкую талию привел меня в неистовство.
Потом толпа рабов ринулась вперед.
Я почувствовал, как меня толкнули в спину и стеганули плетью. Я увидел своего блондина еще до того, как тот открыл рот, чтобы произнести:
На верхнюю палубу, Эллиот. Руки за голову.
Взобравшись наконец на лестницу, я услышал команду: «Глаза вниз! Вперед!» И все же я успел заметить лазурную воду и ослепительно белый берег.
Остров предстал передо мной во всем своем великолепии. Раскидистые низкие деревья, белоснежные оштукатуренные стены, увитые розами, и бесконечные террасы — одна над другой, как висячие вавилонские сады. И вдруг, насколько хватало глаз, изумрудная тропическая зелень с яркими вкраплениями бугенвиллеи. И все это наяву, а не во сне. Ком у меня в горле вдруг затвердел, превратившись в камень.
Я сразу же вспомнил то, о чем столько раз предупреждал меня Мартин: никто не в состоянии подготовить тебя к встрече с системой, отлаженной так хорошо, как эта. Можно было знать о ней все по рассказам других, но первое знакомство становилось настоящим потрясением.
Отрывистые команды следовали одна за другой.
Рабы бежали по палубе, а затем вниз по широким сходням. Совершенные тела, мускулы, перекатывающиеся от напряжения, разлетающиеся волосы, горделивое покачивание женских бедер и, наоборот, стремительный, мощный мужской шаг.
Я не мог принять все происходящее, но был не в силах сопротивляться. И на секунду я даже засомневался. Нет, не в реальности всего происходящего. Я засомневался в реальности того, что было со мной раньше. Спустившись вместе с остальными по сходням, я неожиданно понял, что вся моя хорошо налаженная жизнь была просто иллюзией и я всегда был таким. Не могу объяснить, насколько безгранично было это чувство реальности. Да, я всегда был таким.
И я должен был держаться остальных, делать все, что мне скажут. Тут снова, как черт из табакерки, появился белокурый парень (у меня даже чуть было не вырвалось: «Это опять ты, маленький сукин сын!») и почти ласково стегнул меня хлыстом.
— Прощай, Эллиот, — дружелюбно сказал он. — Желаю хорошо провести время в Клубе!
Я одарил его своей самой злобной улыбкой, стараясь казаться уверенным, хотя на самом деле слегка растерялся. Спускаясь по сходням, я любовался увитыми виноградом стенами, бесконечным каскадом террас и голубым куполом неподвижного неба.
На извилистую тропу рабов загонял хлыстом уже другой сильный молодой хэндлер. Мне ничего не оставалось. как пробежать вместе с остальными мимо него, получив свою порцию ударов.
Хэндлер нетерпеливо покрикивал на нас, чтобы мы пошевеливались. И я вдруг удивился, почему мы его слушаемся, почему так важно выполнять его приказания. Я хочу сказать, что нас всех привезли сюда ради развлечения тысяч людей, сидящих на террасах. Так почему бы не доставить им еще большего удовольствия? Удовольствия увидеть, как оступившегося выдергивают из толпы рабов, чтобы примерно наказать. Но если кто-нибудь и может споткнуться, то только не я.
«Вот в чем гениальность системы — подумал я. — Я хочу угодить им. Мы не только ведем себя как рабы, но и думаем теперь как рабы».
4.
Лиза. Любовь с первого взгляда
Стояла одуряющая жара, и кругом было столько народу, что гул голосов был слышен даже в пустом коридоре, по которому я шла в свою комнату.
У меня уже не оставалось времени ни на глоток спиртного, ни на прогулку по саду, ни на то, чтобы посмотреть на новых рабов.
Они будут в зале уже через час, а я даже не успела заглянуть в их досье.
Личное дело каждого раба содержало его подробное описание, биографию, комментарии, а также фотографии во всех ракурсах, и я привыкла уделять личным делам не меньше внимания, чем самим рабам.
Открыв дверь, я сразу же увидела Диану, которая ждала меня в комнате. Никаких украшении, волосы распущены — именно такой она нравилась мне больше всего. Некоторые инструкторы считают, что изящные украшения только подчеркивают наготу раба. Но я с этим не согласна.
В комнатах с толстыми шерстяными коврами, старинными бархатными шторами и всеми этими маленькими достижениями цивилизации обнаженный раб — словно яркое пламя.
В окружении темных струящихся драпировок, видеоэкранов и низкой резной мебели Диана казались неким загадочным животным, каким может быть только животное по имени «человек».
Но помести ее в смело декорированную комнату типа моей — с гаитянскими картинами, пышным папоротником в горшках, первобытной каменной скульптурой, и вы получите нечто такое сочное и зрелое, что почувствуете запах благовоний там, где их и нет вовсе, и сразу же ощутите соленый, с дымком, вкус плоти.
Ничто не может сравниться с тем первым мгновением, когда я открываю дверь и вижу — причем не важно, скольких других я навидалась в садах и залах, — эти тяжелые покачивающиеся груди и влажный треугольник волос на лобке любимой рабыни, которая ждет моей команды.
Диана походила на танцовщицу, томную и холеную. Ее белоснежные волосы плащом покрывали изящные плечи и спину. А вот черты лица, наоборот, были четкими, хорошо очерченными.
Пухлые, словно надутые, губы и большие, круглые, удивительно живые глаза. Но что меня действительно покорило в ней, так это французский акцепт. Я пыталась понять, почему он так меня волнует, попыталась привыкнуть к нему. Но это одно из не поддающихся определению ценных качеств Дианы, которое всегда будет при ней.
Я не могла позволить себе обнять ее и поцеловать. У меня попросту не было времени: на письменном столе рядом с компьютером громоздилась внушительная стопка папок с личными делами. Конечно, все данные были в компьютере, но мне нравилось держать в руках фотографии и распечатанные экземпляры. Я всегда заказывала папки, как бы примитивно это ни выглядело.
— Дорогая, открой окно, — сказала я.
— Да, Лиза.
Бомбейский джин уже ждал меня, а еще стакан с кубиками льда и нарезанный лайм. Бомбейский единственный сорт джина, который я могу пить, и я всегда пью его именно так.
Краем глаза я следила за ловкими, почти кошачьими движениями Дианы, за плавными жестами ее длинных рук, за ее почти любовным прикосновениям даже к шнуру, стягивающему тяжелые пурпурные шторы.
