Теперь его голос звучал не только спокойно, но и, можно сказать, дружелюбно. Но я видел, как рабы ежились под его взглядом, осмеливаясь смотреть на него лишь исподтишка. Им, наверное, было тяжелее, чем мне, поскольку они не смогли набраться мужества. Можно, наверное, провести здесь два года, так и не сумев набраться мужества, и в конце срока умереть в результате нервного срыва. Что может быть хуже! Нижний эшелон. Смешно.
— К вам будут присматриваться, — продолжил инструктор. — Вас будут изучать. Инструкторы, хотите вы того или нет, будут находить ваши уязвимые места: чего вы стыдитесь, от чего возбуждаетесь, что укрепляет или, наоборот, ослабляет ваш дух, — чтобы впоследствии вы сумели проявить себя наилучшим образом. И все это делается ради того, чтобы вы могли доставлять максимальное удовольствие вашим хозяевам — членам Клуба. То, что вы ощущаете потребность в наказании, то, что вы страстно его желаете и обязательно должны его получить — пусть даже сейчас вы испуганы и глубоко сожалеете о содеянном, — то, что вы отдали себя в рабство, чтобы получить его, то, что ради этого вы выставили себя на самых дорогих аукционных площадках, — все это одно из самых загадочных случайных стечений обстоятельств, которые предлагает нам жизнь. И по мере того как вы будете трудиться здесь в поте лица, не ожидая ни жалости, ни пощады, вы будете получать то, чего так страстно желали, причем в таком виде, о каком даже помыслить не могли, и все ваши самые дикие фантазии пройдут здесь проверку на прочность. И опять, хочу повторить, все это делается на благо ваших хозяев, а также ради ваших инструкторов, представляющих интересы ваших хозяев и хорошо понимающих их нужды и потребности. Именно ради них — ваших хозяев и хозяек, наших дорогих гостей — и существует Клуб.
Он замолчал и, сложив руки на груди, под позвякивание свисающей плетки, медленно прошелся перед аудиторией, на секунду повернувшись ко мне узкой спинок. Я заметил, что некоторые рабы уже просто тряслись от страха, слышал, как рядом со мной судорожно всхлипывает один из них.
— Вам будет одновременно приятно и неприятно узнать, — продолэил инструктор, — что здесь вы станете предметом неослабного внимания, что вам придется постоянно и тяжело трудиться. В настоящее время на открытие сезона прибыли три тысячи членов, и все апартаменты и спальни уже заполнены на три четверти. Красота, разнообразие, напряжение… Этого ждут от нас гости, и, должен заметить, у них ненасытные аппетиты. Члены Клуба не оставят вас без внимания.
Я попытался представить себе, что стою и слушаю эти слова вместе со всеми, а до того вместе с другими спокойно прошел через сад, не выкинув этого дурацкого коленца, и курс моего обучения проходит спокойно и без эксцессов.
— И конечно, мы будем неустанно заботиться о вашем здоровье, — произнес он. — Вас будут кормить три раза в день, иногда вместе с хозяевами, ради их развлечения, иногда в одиночестве, вы будете упражняться и загорать, вас будут массировать, купать, умащивать. И никакое наказание на самом деле не причинит вам физического ущерба. Никаких ожогов и других непоправимых повреждений кожи. Вы постоянно будете под наблюдением, а ваши инструкторы — всегда рядом. За все это время здесь не было ни одного инцидента и, надеюсь, не будет. Но вы существуете, чтобы дарить наслаждение, и именно ради этого вас холят и лелеют, именно ради этого вас секут, унижают и держат в состоянии сексуального возбуждения — все ради того, чтобы в том или ином виде дарить наслаждение вашим хозяевам.
Он остановится прямо передо мной, лицом к залу. Я увидел, как он, вытянув руку, дотронулся до груди миниатюрной рабыни, стоявшей с самым несчастным видом. Она горько плакала, слезы текли ручьями по крошечному личику. Когда он провел пальцами по ее плоскому животу, она вздрогнула и подалась вперед всем телом.
— Ну вот, вас представили Клубу. Пока чисто формально — подытожил он, сделав шаг назад. — Но сегодня вечером вас представят уже в более торжественной обстановке, со специальным действом, в котором вы примете активное участие.
Ну а мы? И что, черт побери, будет с нами?
— И для того чтобы вас к этому подготовить, подготовить к обучению, вас передадут определенному инструктору, который сделает свой выбор с учетом ваших индивидуальных характеристик. Ваш персональный инструктор будет знать все лучше, чем вы сами; он будет следить за вашим поведением, физическим состоянием, руководить вашими занятиями спортом, заниматься специальным обучением, договариваться с заинтересовавшимися вами гостями. Он или она будет дисциплинировать вас, развивать вас, совершенствовать вас, с тем чтобы вы смогли стать опытными и знающими рабами. И позвольте вас предупредить, что если вы считаете, что уже подготовлены, если вы полагаете, что уже все знаете и о хлопалках, и о плетках, и о инструкторах, и о хозяине, и о хозяйке, то вам еще многому предстоит научиться в Клубе. На самом деле было бы вполне разумно с вашей стороны ожидать, что эти несколько месяцев обучения станут для вас настоящим потрясением. А именно: вы должны быть готовы к любым неожиданностям. И еще зарубите себе на носу, что теперь другие будут управлять вашей душой и телом, даже его отдельными частями. Если вы пойдете на сотрудничество, если полностью отдадитесь в руки своего инструктора, то существенно облегчите себе жизнь, но, хотите вы того или нет, вам все равно придется сдаться. — Тут он посмотрел на наши испуганные лица и, повысив голос, добавил: — И начиная с этого момента для всех обязательны абсолютное послушание, молчание и, конечно же, абсолютное подчинение всем, кто вас здесь обучает, вас здесь использует и по своему общественному положению стоит выше вас. На этом острове даже последние кухонные работники и рабочие в саду все равно будут выше вас, так как ниже вас здесь нет никого. Вы настоящие рабы, настоящая собственность, и боже вас упаси сделать хоть малейшее движение, малейший жест, которые могут быть расценены как непослушание или строптивость. Но самое суровое наказание ждет тех, — сказал он, повернувшись к залу спиной, — кто хотя бы заикнется о побеге, не говоря уже о том, что попытается убежать. Любые мольбы об освобождении будут приравнены к попытке побега. И надо ли говорить, что убежать отсюда невозможно. И время наказания за эти проступки не входит во время действия контракта, независимо от продолжительности наказания. Например, если вы здесь на два года, время наказания за попытку побега или бунта не будет засчитано.
Он сделал паузу и повернулся лицом к нам. Я чувствовал на себе его взгляд, хотя старался смотреть мимо него, как и та прелестная черноволосая рабыня.
Мне хотелось увидеть высокую темноволосую женщину-инструктора. Так где же она? Меня немного пугало, что она может совершенно спокойно перемещаться по залу, тогда как я, будучи пленником, вынужден был стоять столбом. Но тут ко мне подошел мужчина-инструктор.
Я заметил переливающийся шелк его рубашки, полоску кружева вокруг мощного запястья. У меня вдруг заныли ноги. Пока инструктор ходил вдоль рядов, я попытался принять более удобное положение. И снова в зале кто-то громко всхлипнул.
— Но такие проступки — большая редкость, — продолжил рыжеволосый инструктор. — Здесь самый распространенный грех, как свидетельствует наша маленькая экспозиция, — это строптивость. Упрямство, импульсивность, бунт, с чем мы и столкнулись сегодня. Пятеро непокорных рабов, которые успели запятнать себя, даже не начав служить.
