— Ну, сейчас они уж точно не означают целомудрия и послушания.
— В жизни любого человека это вовсе не обычные годы! Она будет тратить на нас свою юность, однако мы не нуждаемся в таких жертвах ни от нее, ни от кого бы то ни было. У нас достаточно гораздо более дешевого и доступного топлива для поддержания огня. Мне плевать, насколько она сговорчива, красива и хорошо подготовлена! Как думаешь, что с ней будет… скажем, года через два?
— Я понял, — ответил он.
А вот насчет себя я вовсе не была так уверена. Уж слишком истерично звучал мой голос. И неспроста. У меня перед глазами снова стояли поместье в Хиллсборо, мой первый хозяин, шоссе, по которому мы ехали в лимузине. Споры с Жаном Полем. Господи, если бы тогда это был Мартин Халифакс!
Неожиданно я почувствовала тяжкое бремя Клуба на своих плечах. Интересно, сколько же еще всего должно произойти, прежде чем начнется новый сезон?
— Ума не приложу, что со мной такое, — прошептала я. — Может быть, иногда это место начинает действовать мне на нервы.
— Ну, я подозреваю, что всем нам взросление далось не так уж легко. Возможно, все мы немножко скучаем по тому давно ушедшему времени, когда были подростками, и жалеем о нем…
— Я ни о чем не жалею, — отрезала я. — Но когда мне было шестнадцать, или восемнадцать, или двадцать, я не работала в Клубе. Вот в чем дело. Я могла приезжать и уезжать. Туда и обратно. Никакой колючей проволоки под напряжением.
Ричард только молча кивнул в ответ.
— Нет, здесь дело не только в самих малолетках, — продолжила я. — О нас пишут все больше и больше. Мы хорошо известны в определенных кругах. И спорю на что угодно — и на кого угодно, — тот, кто хочет на нас выйти, может легко это сделать. И все же до сих пор еще никому не удалось состряпать историю о несовершеннолетних, или о психах, или о пленниках в Клубе.
Хотя на самом деле странно, что до сих пор никто даже не попытался сфабриковать нечто подобное. Все истории о Клубе были написаны, так сказать, «в обход» нас, то есть без нашего ведома и согласия. И ни когда никаких доказательств. Разве что размытые фотографии, которые, собственно, ни о чем не говорили. Еще ни одному репортеру до сих пор не удалось пробраться внутрь.
И для этого была масса причин. Членов Клуба немедленно исключали без компенсации сделанных взносов, если их имя получало огласку, а внушительный размер платы, которую они вносили, а также наша собственная служба безопасности полностью исключали появление папарацци.
На острове были запрещены фотокамеры. У нас, конечно, имелось оборудование для слежения, но без записывающих устройств. А специальные электронные средства, установленные во всех точках входа и выхода, уничтожали фото- и видеопленки.
Что касается рабов, хэндлеров, водителей и остального обслуживающего персонала, то здесь работали простые экономические законы. Все они получали сказочные зарплаты, не говоря уже о дополнительных льготах и бонусах. А к хорошему быстро привыкаешь. Еда, напитки, рабы по желанию, специальный бассейн для персонала, пляжи.
Никто не мог дать им больше за разоблачение, поскольку само разоблачение столько не стоило, а кроме того, они прекрасно знали, что если «заговорят», то получат волчий билет.
Только горстка недовольных, тех, кого уволили, попробовали нарушить заговор молчания, но их расплывчатые отчеты были так плохо составлены и содержали столько грязи, что оказались бракованным товаром даже для заплативших им таблоидов, на что я и не преминула указать давешней девчушке.
Но когда люди пишут «в обход» вас, то могут болтать что угодно, а потому меня всегда удивляло, как мало передергиваний в таких журналах, как «Эсквайр» и «Плейбой», и что даже в таблоидах не было явной лжи.
— Дело не в том, готова девушка или нет, — сказала я. — Дело совсем в другом: в необходимости соблюдать осторожность и быть абсолютно чистыми перед законом.
— Согласен, — ответил он. — Но сейчас здесь аккумулировано столько денег. Можно получить все, что угодно. Я только хочу сказать, что некоторые из этих малолеток не больше малолетки, чем я.
— Не обманывай себя. Не все в этом мире покупается за деньги. — Это уже звучало как насмешка, и разговор начал принимать неприятный оборот. — Послушай, Ричард, мне очень жаль, — произнесла я. — Я сегодня немного не в себе. Отпуск что-то слишком затянулся. Ненавижу ездить домой. Внешний мир действует мне на нервы.
— Конечно-конечно… — успокоил меня он.
Мной снова стало овладевать какое-то странное чувство. Я видела лицо Эллиота Слейтера, чувствовала его губы. И тут мне почему-то вспомнился парень из бара в Сан-Франциско, Мистер Суженый. Еще три дня там, внизу… Боже, как я устала! Может, сейчас удастся поспать. Может, все воспоминания соберут свои вещички и отправятся домой.
— Ну, на сегодня ты все свои обязанности выполнила, — заявил Ричард. — Почему бы тебе не пойти куда-нибудь развлечься.
Неожиданно я заметила, что у Ричарда изменилось выражение лица. Скорее всего, просто реакция на то, что у меня тоже изменилось выражение лица. Я вдруг обнаружила, что, сама того не замечая, перевела на него взгляд.
— Развлечься? — удивилась я.
Ричард озабоченно посмотрел на меня и молча кивнул.
— Ты ведь это сказал? Развлечься, — настаивала я.
Ричард продолжал внимательно за мной наблюдать.
— Ричард, я хочу, чтобы для меня сделали исключение, — заявила я. — Эллиот Слейтер. Я хочу, чтобы его освободили и чтобы уже завтра днем он был в моих апартаментах.
— Хмм… Ты точно не в себе, как верно заметила. Ты получишь этого парня через три дня.
— Нет, — отчеканила я. — На публике отстаивай свои правила сколько угодно. Но теперь ты должен сделать исключение. Лично для меня. Я хочу получить Слейтера завтра днем. Утром они не должны его трогать. Только ванна и отдых до десяти. У меня в комнате в час дня. Распорядись прямо сейчас. Никто ничего и не заметит. Остальные кандидаты слишком заняты другим, инструкторы, как мне известно, загружены выше крыши, а мне плевать!
Он с минуту помолчал, а потом сказал:
— Ты босс!
— Да, и не только босс, но и главный идеолог, — ответила я.
— Конечно-конечно, — ухмыльнулся он. — Если тебе это так нужно. Завтра, после ланча.
Я встала и направилась в сторону двери.
— Что-то действительно не так? — остановил он меня вопросом.
— Что?
— И это началось не вчера. Не во время отпуска. Это назревало уже давно.
— Нет, — покачала я головой. — Просто устала. Позаботься, чтобы Слейтера доставили к часу дня. Сделаешь?
— Хорошо, дорогая. Надеюсь, это сработает.
11.
Лиза. Добро пожаловать в Дом
Что-то не так. Что-то, назревавшее уже несколько месяцев?
