Для меня он по-прежнему существовал и даже не изменился. С моим имплантом можно было не ограничивать себя практически ни в чем, хотя в рекомендациях и было умеренное потребление алкоголя и наркотиков. Рассматривая потолок, я наткнулся на мысль о том, что определённая логика у создателей Немезиды была, но слабая. Они соблазняли шифры проекта возможностью мести, забывая о том, что этот не только сильнейший стимул, но и крайне разрушительное чувство. Оно заводило в тупик не одного и не двух людей, а целые игровые кланы и настоящие государства. От мести отказался не только граф Монте-Кристо, но и я! Тем более, что жизнь наказывает людей, порой, гораздо сильнее.
Ни одному существу — ни в игре, ни в жизни, месть не принесла счастья. Покой, умиротворение — да, возможно. Но лишь новый смысл жизни заставит человека, совершившего месть, жить дальше. Хм… Даже просто желание обрести смысл жизни способно заставить человека жить!
Что является смыслом жизни для Вероники? Месть. Она продолжает искать убийцу мужа. Возможно, именно поэтому она до сих пор не пустила себе пулю в лоб, как некоторые бойцы, успевшие отомстить?
Или Аксенова пытается докопаться до истоков создания Немезиды? Почему СБ понадобилось не просто спасать покалеченных членов семей служащих, но и превращаться их в оружие возмездия? Чем плохи обычные агенты? Почему нельзя поставить ПРОЦ в экзоскелет? Почему нельзя поставить ПРОЦ в штурмовой шлем или обычные очки? Это Веронике дополненная реальность транслируется непосредственно в органы зрения, как и вообще любое изображение. А мне, допустим, сказали, что для использования дополненной реальности, на глазное яблоко был нанесен слой хрензнаниума толщиной семнадцать нанометров, на который не только транслируются данные ПРОЦа, но и может менять мой цвет глаз, радужную оболочку и даже сетчатку, обманывая системы идентификации.
Кстати, Вероника, узнав об этом из моего рассказа, даже не удивилась. Личность, на которую у нее были документы, Вера Ахатова, была полностью выдуманной, начиная от отпечатков пальцев и заканчивая родителями, которые отдали ее в детский дом, так что правила конспирации и использования других личностей она знала гораздо лучше.
Ещё немного поворочавшись, размышляя о других шифрах своего отряда, я решил, что до их подноготной тоже доберусь. Мы же команда, значит, я должен знать, почему Олли такая отстраненная, Жлоб — вечно обиженный, а Пуч… Лениво ворочающийся на грани сна и реальности мозг не успел подкинуть мне ассоциацию поведения «настоящего офицера», и я отключился.
Глава 20. ПРОЦ
Я зашёл в кабинет и растерянно замер, доктора на месте не было.
— Проходите, садитесь, я сейчас подойду! — раздался голос откуда-то слева, и сделав два шага по направлению к стулу, стоящему у стола, я увидел дверь в смежное помещение. В его глубине девушка, стоящая в пол-оборота ко мне, накинула белый халатик и начала его застёгивать, глядя в зеркало. Она обернулась на меня, тихо ойкнула, и махнула рукой:
— Извините, я сейчас, — но в голосе я особого раскаяния я не заметил.
— Ничего, я не спешу, — ответил я, прошёл к стулу и развалился на нем.
Доктор зашла в кабинет через минуту, и представилась:
— Александр, я Валентина Милорадова, специалист по вашему протокольному центру, — она села в кресло напротив меня и закинула ногу на ногу.
Мое сердце пропустило удар. Судя по тому, что я мельком увидел, под халатиком у доброго доктора ничего не было. Посмотреть, в общем, было на что — даже в этом самом халатике доктор выглядела на восемь баллов из пяти: вьющиеся ярко-рыжие волосы, огромные голубые глаза, смуглая, ухоженная кожа и правильные черты лица. Когда она улыбнулась, то стала напоминать обьевшуюся сметаной лисицу — симпатичную и довольную, но… Я-то знал, что колобка сожрала лиса, не волчица или медведица.
— А что, у протокольного центра свой доктор? — поинтересовался я, тоже закинув ногу на ногу.
У Валентины был, как минимум, третий размер груди, а халатик застегивался на пуговицы, причём две верхних она оставила расстегрутыми. Белая тряпочка не только просвечивалась в районе сосков, но вообще, была недопустимо мала: когда доктор села, ткань натянулась, и в просветах между пуговицами, особенно на груди, можно было увидеть кожу.
Милорадова постучала ручкой по столу, и я перевёл взгляд на звук:
— Каждый протокольный центр обслуживает бригада специалистов, и ваш — не исключение, — произнесла она.
— Надо же! — восхитился я и вернулся к созерцанию выреза её халатика, после чего забросил пробный камень. — А всё специалисты, занимающиеся ПРОЦем, такие красивые, как вы?
— Конечно же нет! — Валентина улыбнулась. — Я — одна такая исключительная!
— Да что вы говорите! — ещё раз восхитился я и подался вперёд. — А почему вы без трусиков?
— А этот для того, чтобы у вас не возникло никаких других мыслей по поводу цели, для которой мы здесь собрались, — доктор улыбнулась ещё шире и, став со стула, оперлась двумя руками на стол, позволяя в полной мере оценить открывающиеся перспективы.
Взгляд мой устремился между двумя холмиками грудей, скользнул по плоскому животу… Черт.
— Интересно, а Аксеновой вы что, копию мужа подкинули на включение ПРОЦа? В халате?
Лицо доктора скривилось в забавной гримаске:
— Я не тренировала протокольный центр Аксеновой. Так что не знаю, кого подсунули ей на проверку сексуальных реакций.
— А, то есть это всё — ещё одна тренировка? А почему бы вам не использовать данные из Барлионы? Я же там ваш ПРОЦ затренировал! — попытался протестовать я, пожирая глазами татуировку котёнка на лобке доктора.
Она притворно вздохнула:
— К сожалению, данные из тех мест в Барлионе, где вы бываете, являются сугубо конфиденциальными. Поэтому, — она надула губки и легонько улыбнулась. — Нам придётся заняться сбором самим.
Она распрямилась и сделала шаг ко мне. Я тяжело вздохнул:
— Доктор, вы поймите, у меня невеста!
Милорадова расстегнула верхнюю пуговку:
— У меня тоже! — я удивлённо вскинул брови, и она, расстегнув вторую, поправилась. — Жених, я имею в виду!
Глядя на её розовые соски, я сглотнул и и добавил:
— Она дочь генерала!
— Ну надо же! — покачала головой она, расстегнув третью и четвёртую пуговицы. Я нервно облизнулся и отвёл взгляд от появившегося на уровне моих глаз котенка. — А мой — всего лишь майор.
— Тем более! Вдруг, он…
— Узнает?! — доктор сбросила халатик, оставшись голышом.
— Да-да! — закивал я, сжавшись на стуле, а она приземлилась мне на колени, и, подавшись вперёд, прошептала на ухо:
— Он наблюдает за нами! Так что будь хорошим мальчиком, не вздумай меня расстроить!
Я замер, а она чуть отстранилась и начала расстегивать мою рубашку.
