– Трое каких-то залетных.
– «Добровольцы»?
– Нет, не они. Кажется, мародеры. Уж больно форма разношерстная, и суетятся много.
– Сможем снять?
– Нет, – покачал головой Гром. – Хорошую позицию заняли. Кажется, давно тут засели. Все срезают. Там за машинами пара жмуров лежит.
– Черт! – выругался Змей.
– Вернемся? – предложил Гром.
Возвращаться не хотелось. Поэтому шеф ответил:
– Нет. Есть другой план. Нужна отвлекушка.
Боец приподнял брови.
– Не понял.
– Фокусы любишь? Чтобы фокус получился, знаешь, что самое главное? Заставить зрителей смотреть не туда, куда нужно смотреть.
– Что-то я не совсем…
– Костя! – обратился Змей к доктору.
– Чего? – выпучил тот глаза.
– Засада впереди. Видал, как стреляют?
– Ага! – поспешно закивал тот головой. – Будем возвращаться?
– Нет, не получится – стреляют же. Нужно прорываться.
– Прорываться? – Доктор аж затрясся.
– Верно, прорываться. Ты, главное, не дрейфь. Мы тебя прикрывать будем. Ты у нас нужный человек, мы тебя в обиду не дадим. Видишь вон ту машину?
Змей указал на стоящий метрах в ста сгоревший остов внедорожника.
– Вижу, – кивнул Костя.
– На счет «три» рванешь туда. А мы тебя прикрывать стрельбой будем. Как доберешься, так потом я пойду. А потом и Гром. Так и переберемся.
– А это не опасно? – насторожился доктор.
– Конечно же нет! Говорю же – ты у нас нужный кадр, мы тебя прикроем.
– Я не хочу! Я лучше назад…
– Цыц! – рявкнул Змей. – Нельзя назад! Только вперед. Беги со всех ног! Понял?
– Да, – промямлил Костя.
– Тогда… «ТРИ»!
Змей пнул доктора, и тот опрометью бросился бежать. Тут же застрекотал автомат, выбивая из асфальта крошку.
– Ё!.. – Терапевт упал на колени, в страхе закрыл голову руками.
– Беги, ущербный! – крикнул Гром. – Беги, не то убьют!
Это подействовало. Костя подскочил и бросился вперед. Скорость он развил невероятную, но не знал одного – что направляется прямо в лапы к зверю.
– Пора! – шепнул Змей, и псоглавцы рванули в другую сторону – обойти преграду из мародеров с левого фланга.
Где-то вдали захлебнулся автомат. Потом закричал доктор.
– Меня ранили! Ранили!
Вновь застрекотали очереди. Доктор завизжал.
Но псоглавцы даже не замедлились, чтобы огрызнуться огнем. Они бежали, пока были время и возможность, прочь из этого гиблого места.
Костя перестал кричать. Теперь он скулил и плакал. Еще одна очередь оборвала его жизнь.
Удалось укрыться за бетонной стеной разрушенной пятиэтажки. Из-за чего произошло разрушение, непонятно, но силой это нечто – будь то бомба или иной предмет – обладало невероятной.
«Подъездная» сторона было полностью снесена, оголяя ячейки квартир. Вот прихожая – красивые зеленые обои, дубовая дорогая дверь; вот спальная комната – в приятных сливочных тонах и с роскошной люстрой, вот гостиная – по стенам развешаны портреты счастливой когда-то семьи…
Псоглавцы обогнули дом осторожно, чтобы ненароком не нарваться на еще одну засаду.
Но тут, кажется, никого не было.
– Что там с доктором? – зачем-то спросил Змей, хотя и сам прекрасно понимал, что с ним.
– Мертв, – безразлично ответил Гром.
– О’кей. Надо бы привал сделать.
– Зачем?
– Голова… – выдохнул Змей.
Она начинала раскалываться. Тошнило. Окутывала слабость. Гадкое чувство пришло внезапно. Змей едва не упал – ноги подкосились, и он неуклюже плюхнулся на кирпичи, в последний момент поймав равновесие и не завалившись спиной назад.
Гром протянул шефу фляжку.
– Вода? – хмуро спросил тот.
– Обижаешь. Спирт.
Змей хлебнул. Обжигающая горечь прожгла мозги, но стало немного легче.
Выдохнул, смахнул навернувшиеся слезы.
– Неразбавленный?
– Нет, – ответил Гром и тоже хлебнул.
Змей некоторое время сидел неподвижно, прислушиваясь к себе: головная боль стала постепенно утихать. Но подниматься он не спешил – знал, что надо выждать. Иначе она вновь вернется, только с утроенной мощью.
Гром ковырял носком ботинка обломки кирпичей и вскоре достал из завалов пыльную книгу.
– «Триумф смерти», – едва ли не по слогам прочитал Гром, рассматривая обложку.
– Верно, – кивнул Змей. – Триумф смерти – это про всех нас.
Гром поднял непонимающий взгляд на шефа, отложил книгу обратно в гору кирпичных обломков.
– Все вокруг – триумф смерти. – Змей устало массировал виски.
Это выражение ему очень понравилось; хотел развернуто объяснить своему недалекому подчиненному всю его глубину, но не смог – не хватило сил. Поэтому просто отмахнулся.
Оставшееся время сидели молча.
Гром уже хотел намекнуть, что пора бы и выдвигаться – тратится драгоценное время, а вскоре уже должно вечереть, однако Змей поднялся сам и скомандовал идти дальше.
Прошли мимо заброшенного дома, на детской площадке завернули направо и долго топали вдоль трассы. Когда последние многоэтажки остались позади и вокруг не осталось ничего, кроме корявых сухих деревьев, Змей начал говорить сам с собой. О чем именно, Гром не понимал. Кажется, о чем-то спорил.
Миновали несколько аномалий – небольших «вертушек». Когда начало смеркаться, вышли к загородной трассе и двинули по ней.
Змей словно не чувствовал усталости и шел с каждой минутой все быстрее и быстрее, уходя далеко вперед. Гром пару раз просил его остановиться, но тот словно бы не слышал его.
Наконец шеф замер. Тяжело дыша, Гром подошел к нему, спросил:
– Долго еще?
Тот не ответил и даже, казалось, не дышал.
Не бежит – и на том спасибо.
Солнце уже зашло за горизонт, стало заметно прохладнее. Воздух наполнился таинственными звуками – над головой то и дело шелестели летучие мыши, в траве шуршали грызуны, а далеко впереди ухала одиноко сова.
– Пришли, – выдохнул Змей, глядя вдаль.
Боец присмотрелся. Как ни старался, но сквозь тьму он не мог определить очертаний конечной цели.
– Уверен? – спросил он шефа.
– Да, – кивнул тот. – Мы на кладбище.
Нехорошее предчувствие занозой проникло в голову Грома.
