Маринк переписал историю. Министры были возмущены, но им пришлось заткнуться. Маринк укрепил свое герцогство документами суда. А законы, принятые Руа, признал ложными и злонамеренными. Маринк, чья родословная, как шептали на улице, велась от камердинера, сделал свою власть наглядной, а в качестве символа взял знак Гармонии. Он убеждал полисцев в легитимности своего правления с помощью красивой архитектуры, роскошного дворца и денег. А также шантажа, налогов и штрафов. Вгонял подданных в долги, навязывал залоговые обязательства – и предавать герцога становилось не по карману. Из всех членов Палаты министров самым влиятельным был стремительно возвысившийся Томас Дамбли, который применял статьи давно забытых законов, фабриковал обвинения. Подданные герцога были напуганы и возмущены.
Но ветвь Руа не оборвалась. Чудом спасся брат Генриха – бежал на южные острова, и вскоре оттуда донеслись отголоски нового заговора. Маринк разгромил повстанцев в Янтарной заводи, но беглый граф опять скрылся и собирал новую армию.
Обо всем этом Нэй когда-то шептался с Презренным Элфи Настом, четырнадцатым колдуном. Они обсуждали шаткость трона, будущее Полиса. Крамольные разговоры… Наст поднял мятеж и сгорел на костре. А Нэй вышел сухим из Реки. Он вынес урок. Запретил себе даже в мыслях критиковать Маринка.
– Речные бои северян, – сказал герцог, успокоившись. – Последний год Алтон грезил участием в этой смертельной глупости.
Глава Полиса не мог переварить подобное транжирство – в плане потери плавучих средств, а не человеческих ресурсов.
Нэй молчал.
– Вы знаете, что я отменил турниры при дворе. Из-за Алтона. Он едва не лишился глаза.
– Я помню, – сказал Нэй.
Наконечник турнирной пики имеет три зубца, она не может глубоко вонзиться в тело, но если попадет в лицо…
– Но эти баталии на Соленой реке, эта дикость… Алтон вбил себе в голову, что должен принять в ней участие.
«Так вот в чем дело».
Герцог подался вперед. Холодные глаза смотрели прямо на Нэя, копались в нутре.
– Алтон сбежал. Мне доложили, где он прячется, но… я не хочу так, силой. Станет только хуже. Отцы и дети, вы понимаете… Георг! Вы должны поговорить с ним, он доверяет вам… когда-то доверял и восхищался.
– Я попробую.
– Вы сделаете это. А если будет необходимо, примените магию. Алтон не должен попасть на этот турнир. Отвечаете головой!
Герцог допил вино и швырнул бокал на пол. Затем придвинулся к столу, взял перо и макнул в чернильницу.
– Я напишу адрес, где его найти…
Возвращаясь в Южную башню, Нэй думал о том, что скажет маркизу, как будет его убеждать. «Отцы и дети, вы понимаете…» Откуда ему знать, у него никогда не было детей, во всяком случае тех, о которых он слышал. Ему следует подготовиться, возможно, попросить у Литы совета. Завтра, он наведается к маркизу завтра.
Мимо тянулись дома с длинными галереями. Балконы, на которых полулежала пушистая знать с размалеванными лицами. Где-то играл клавесин. Сухой Город готовился к празднованию Дня Творца.
Назавтра Нэй не нашел Алтона по указанному адресу, сопляк ускользнул, а потом…
* * *
Вода заливала трюм через проломленные доски обшивки. Плотник с помощником пытались заделать пробоину.
«Где он?» – спросил Нэй у Вийона. Он не понимал, зачем дух привел его сюда.
Прямо перед тобой.
По щиколотку в воде Нэй добрался до молодого человека, который возился с грубо сколоченным ящиком, и развернул к себе.
– Алтон, – сказал он, глядя на шрам над правой бровью.
– Кто вы? Не мешайте!
Нэй оборвал нить заклятия анонимности. Он был удивлен: меньше всего ожидал найти маркиза за подобным занятием. Помощник плотника, надо же! Нэй был уверен, что маркиз будет рваться в бой, к орудиям.
– Георг… – узнал маркиз. – Что вы здесь делаете?
– Пришел за тобой.
– Отец? Я никуда…
– Это не обсуждается, – отрезал Нэй. – Не вынуждай меня…
– Вы не посмеете. – Лицо Алтона дрогнуло; лицо, приятное для взора даже сейчас, в усталости боя. За два года он еще больше окреп, превратился в рослого мускулистого парня, закаленного долгими часами упражнений.
– Посмею. Ты знаешь.
«У меня нет выбора».
Плотник перекрикивал шум настырной воды. Алтон обернулся, потом снова посмотрел на Нэя.
– Хорошо. Я пойду с вами. Если…
– Никаких условий.
– Если поможете заделать дыру.
– Идет.
Нэй помог маркизу простелить дно ящика войлоком и уложить мешки с паклей, пропитанной суриковой шпаклевкой. Плотник спилил зазубренные края сломанных досок, и они надвинули ящик на пробоину. Алтон передал Нэю брусок, сам взял такой же – один конец приставил к ящику, а противоположный упер в переборку. Нэй последовал его примеру. Плотник подбил упоры деревянными клиньями.
– Спасибо, – выдохнул маркиз. Нашел взглядом Вийона, улыбнулся: – Привет, Ви!
Нэй схватил маркиза за рукав.
– За мной!
Мокрые до нитки, они выбрались на главную палубу.
В густом дыму невозможно было понять, как развивается бой. Понимали ли это капитаны, их помощники? Канониры и матросы лихорадочно работали у пушек – превратились в механических кукол – и почти не откликались на команды. Закон речного боя: прекратить огонь гораздо сложнее, чем открыть. В пространстве палубы звенело эхо десятка выстрелов.
Нэй задрал голову и увидел на стеньгах гирлянду флагов, синих, красных, желтых, клетчатых, полосатых, с крестами и кругами. Суда передавали зашифрованное послание от флагмана по всей колонне. Эскадра затеяла какой-то маневр.
– И что? Просто убежим? – прокричал маркиз в ухо Нэя.
– Это не мой бой! И не твой!
– Я не хочу быть трусом!
– Трусы не лежат на чужих кладбищах!
«И не ввязываются в смертельные глупости», – здесь Нэй был согласен с герцогом.
Он накинул на себя и маркиза кокон невидимости и поднялся на шкафут. Судно разворачивалось носом к противнику. Капитан кричал в рупор помощникам и мичманам:
– Пройдем сквозь строй! Разорвем и сокрушим продольным огнем! Выбьем флагмана!
Нэй мысленно связался с гондольерами.
– Приготовить книппеля! Огонь с двух бортов по команде! Идем в бреши!
И тут что-то произошло. Фрегат дернулся, будто наткнулся на невидимую стену. Поднятые паруса были полны ветра, но судно остановилось.
От внезапной тишины заложило уши.
– Мертвая вода, – сказал Алтон. Его глаза расширились.
