На днях Нэй навестил арестантку. Она не молила о пощаде, не шантажировала прошлым. Лишь спросила ледяным голосом, как поживает плебейка и не развела ли она вшей в башнях.
Несчастный случай? Или убийство? У Веноны хватало врагов, но Пыточная хорошо охраняется, и Немед не почувствовал злого умысла…
– Я всегда говорил, женщин нельзя выпускать из кухонь! – Гарри Придонный сжал крошечные кулаки. – Но не верится мне, что Банти, изворотливая гадюка, причинила бы себе вред.
– Расследование проводит лично Сорель. – Юн Гай поспешил прервать дискуссию. – Оставим домыслы. Речь не о том. Полтора месяца, господа, мы не можем выбрать нового батлера.
– Отложить избрание! – Жилистый негр, создатель зомби Номс Махака, забряцал украшениями. Нарушая регламент, заулюлюкал его павиан. Волк Клетуса Мотли презрительно поджал губы, копируя мимику хозяина. – Ввести в башнях комендантский час!
– Я солидарен с Номсом, – сказал Немед.
– Но, по вашим словам, – вклинился Нэй, – Банти сожгла себя сама. К чему тогда предосторожности?
– К тому, что в башнях развелось слишком много проходимцев. Вечером, гуляя по галерее, я наткнулся на вашу рыбачку. Она шастает по покоям как по Кольцу!
«Надеюсь, – подумал Нэй, – Лита не стала заикой, увидев в потемках зеленую морду Немеда».
– Лита – мой подмастерье, – сказал он вслух.
Гарри Придонный визгливо рассмеялся. Захлопал себя по груди.
– Простите ради Творца, – сказал он озадаченным коллегам. – Я вообразил девку, избранную придворной колдуньей. Девку здесь, в тронном зале.
Диана Гулд нахмурилась. Клетус Мотли коротко хохотнул, оценив шутку Гарри, а Номс Махака замахал посохом из берцовой кости великана. Юн Гай призвал голосовать. Единогласно решили отложить избрание нового батлера. А вот идею с комендантским часом никто, кроме Немеда и Махаки, не поддержал.
Нэй не особо вникал в обсуждение. Мысленно он переключился с Банти на Сореля. Глава «Черного кабинета» был честолюбивым человеком – слишком честолюбивым, чтобы Нэй мог ему доверять. И полнота власти, которой милорд наделил Сореля, Нэя беспокоила. Маринк опирался на тайную полицию, а не на армию и флот, и это задевало высокопоставленных военных Сухого Города. Нэй опасался, что однажды герцог утратит контроль над големом, им сотворенным.
– Продолжим, – сказал Юн Гай. – Несколько нечистоплотных провизоров были уличены в том, что продавали заезжим рыбакам порошки.
Согласно указу Маринка, лекарства предназначались исключительно для жителей Оазиса. За крепостными стенами дети умирали от холеры и туберкулеза (шестое правило Полиса: «туберкулез – мудрая болезнь, и лечить его – преступление против Гармонии»). Даже бестолковых рыбацких знахарок отлавливала полиция.
Нэй посмотрел сквозь Титуса Месмера и словно бы увидел на его месте мертвого учителя.
«Это нас не касается, – твердо сказал Уильям Близнец из прошлого. – Не забивай голову, мальчик. Колдуны выше мирских проблем».
Он и не забивал. После смерти Алексис он вообще разучился сопереживать людям. Или думал, что разучился, – до встречи с чертовой Литой.
«Интересно, где она сейчас?»
Юн Гай озабоченно докладывал коллегам:
– Благодаря Облачному Оку, смастеренному господином Нэем, стража поймала шестнадцать нелегалов – и это за неделю! Торговцы треской вывозят из Оазиса сладости! Хотя всем известно: леденцы и халва противопоказаны детям рыбаков.
– Будь моя воля, – сказал Немед, – я бы закормил их леденцами, чтобы захребетники передохли в лачугах!
– И кто же в таком случае будет поставлять на кухню ваших любимых устриц? Зомби Махаки?
Немед гневно зыркнул на Нэя.
– Ваш подмастерье, – съязвил Клетус Мотли. Мозг Немеда был не приспособлен для острот. – Судачат, она управляет земными и речными тварями.
– Неслыханно, – зашевелился Махака.
– Пускай устрицы сами, лапками, приходят в Оазис.
– Боюсь, – сказал Нэй, – у вас очень туманные представления о моллюсках.
– Вы-то про них нынче знаете всё.
Нэй и Мотли схлестнулись взглядами.
– Ну, будет! – проворчал Юн Гай. – Надо решить, что нам делать с нелегалами.
– Запретить голодранцам вход в Оазис. – Травник так косился на Нэя, словно младший из колдунов сам был жителем Кольца. – Пускай доставляют свои телеги к воротам.
– Наказать! – гаркнул Махака. – Отравить их колодцы! Заразить чумой!
Внезапно в разговор вступила немногословная Диана Гулд. Поглаживая куклу, она изрекла:
– Мужчины, вы действительно хотите окружить Оазис тысячами ненавидящих вас людей? Сильных людей с сильными руками, такими, чтобы тянуть из воды сети? Хотите врага пострашнее кракенов и пиратов?
– Чушь! – зарычал Немед. – Они не посмеют!
Некромант Махака перекрикивал своего павиана. Но Клетус Мотли, Титус Месмер и Юн Гай погрузились в невеселые раздумья. Неужто впервые они увидели в доведенных до нищеты рыбаках потенциальную угрозу?
– А ведь она права, – сказал в коридоре Гарри. Колдуны рассосались по подземельям. За Гарри и Нэем семенили их фамильяры. Утомившись от собрания, духи резвились и покусывали друг друга; енот Гром ловил пушистый хвост ласки. – И в кои-то веки, – сказал Гарри, – прав этот заскорузлый дурак Махака. Рыбаков надо покарать. Чтобы ни днем ни ночью они не забывали, кто их защищает.
«Защищает?» – хмыкнул саркастически Нэй. В отличие от приятеля он бывал в Кольце и видел жизнь «защищенных» граждан за стеной.
– Только ли рыбаков? – спросил Нэй, завязав предварительно узел и убедившись, что вокруг нет ушей. Нить показала контуры маркиза Алтона, ждущего у покоев.
– О чем ты?
– Например, о прихожанах Церкви Распятого. Они безропотно подчиняются кардиналу Галлю. А у Галля конфликт с милордом из-за того, что милорд отказывается провозглашать Распятого Человека и Бога-Голубя единственными верными божествами Полиса.
– Эти несчастные богомолы! – отмахнулся Гарри. – Галль – трусливый тощий извращенец, не больше.
– Несчастные богомолы внутри крепости… измученные бедняки снаружи… агенты, получающие команды напрямую от Сореля… и сторонники министра Дамбли. Кого мы начнем запугивать сначала?
– Георг, – прищурился Гарри. – Не знал бы я тебя, подумал бы, что твоя вера в Гармонию пошатнулась.
– Ни в коей мере, мой друг. Просто… недобрые предчувствия.
– Просто кого-то опечалила гибель красотки Веноны. Творец, как я рад, что уродился защищенным от похоти! Женщины – зыбучий песок, Георг! Гони их прочь! Прорепетируй на своей грудастой подопечной.
Этажом ниже колдуны расстались. Нэй подумал о Балтазаре Руа. Давненько не было новостей от заклятого врага Маринка. Вельможи ошибочно полагали, что битва в Янтарной заводи поставила на мятежниках крест. Что Балтазар опустил руки или вообще умер. Но брат казненного герцога продолжал посылать в Полис шпионов. И вполне мог установить контакты с кем-то из министров, возмущенных политикой милорда.
