– Не вертитесь, здесь нет ушей. Только искупительный взгляд Создателя. Война, Томас, война. А война есть благодать коммерции.
Кардинал замолчал, неспешно увлекая Дамбли между столами в сторону голубятни.
Дощатый пол устилали опилки, голубиный помет и кусочки скорлупы. Голуби важничали на стеллажах и насестах. Они отличались от тех птиц, что гадили на памятники Маринку, и тех, что иногда запекала в глине голытьба Кольца. Статная осанка, горделиво раздутый зоб, длинные ноги в штанишках из перьев. Красные глазки уставились на Дамбли.
Кардинал сунул руку в леток для выгула, но сизый красавец уклонился от сморщенной длани. Перебирая лохматыми ногами, покачивая смешным хохолком, голубь отошел от сетки. Галль повернулся к Дамбли.
– Очень спокойные птицы. Умиротворенные. Созданы для созерцания. Я часто беру их на проповеди как напоминание, что все мы близки драгоценным перьям Господа.
Дамбли коротко кивнул. Рядом с кардиналом он казался маленьким. Его ноги были кривыми и короткими, а живот округлым, что создавало обманчивое впечатление добродушия. Под широким лбом прятались маленькие тускло-зеленоватые глаза, по черепу ползли глубокие залысины. На министре несуразно сидел модный камзол в оборках, ляжки обтягивали кюлоты с золотой каймой, завязанные под коленом.
– Следуйте за мной, казначей. Кха-кха… Моим ногам нужен отдых.
Кардинал замешкался у одной из резных каменных колонн, склонившись к самому полу в приступе кашля.
* * *
Посреди огромной комнаты, облицованной плиткой, стояла медная красавица на львиных лапах. Горничные подстелили мягкие ткани, заполнили ванну до краев водой и удалились, перешептываясь и хихикая. Лита проводила их сердитым взглядом. Но взгляд оттаял, когда она осталась наедине с ванной.
– Я тебя так и представляла.
Пар клубился в воздухе. Лита стащила сапоги, сбросила одежду. Провела ладошкой по запотевшему ростовому зеркалу.
За шесть недель в Оазисе Лита преобразилась. Что-то неуловимое изменилось в лице. Пропала детская припухлость, заострились скулы. Она становилась женщиной. Не от этого ли был так печален отец во время ее визитов в Кольцо? Он словно говорил – не вслух, а взглядом: ты как мать, ты так на нее похожа. Вы обе меня покинули.
Лита приблизилась к деревянной приступке, призванной облегчить вход в блаженство. Над водой поднималось ароматное облако: мята, эвкалипт, липовый цвет. Как же хорошо…
Лите показалось, что она заметила некое движение у окна. Словно кто-то мгновенно отступил за тяжелую портьеру. Но потом занавесь колыхнулась снова, и Лита, дернув головой, хмыкнула, подошла и закрыла створку. Обычный сквозняк. А если кто-то видел ее с улицы – пускай глотает слюну.
В дверь постучали.
– Ну уж нет, – тихо сказала Лита. – Уходи. И не возвращайся.
Она повернулась к ванне. Сейчас она заберется в медную чашу, запахнёт балдахин, опустится в горячую воду и прижмет колени к подбородку. Нет, сначала она пододвинет к ванне столик с духами, маслами, розовой водой, а уж потом…
В дверь снова постучали, резко и настойчиво.
– Ты не посмеешь… кто бы ты ни был, ты не посмеешь…
Стук не смолкал.
Лита заковыристо выругалась, накинула халат, затянула пояс, надела тапочки и открыла дверь.
На пороге стояла женщина средних лет в высокой шляпе с кудрявыми перьями, которые хотелось погладить, ярко-зеленом бархатном платье, кремовой накидке. На сгибе локтя висела пузатая сумка, вышитая по кромке жемчугом. За спиной дамы маячили двое слуг со столиком-тележкой.
– Госпожа Борэ, – сказала женщина. – Так меня зовут. А ты, верно, Лита, дорогуша?
Лита подавила желание притвориться кем-то другим.
– Да.
Госпожа Борэ кивнула. Лита заметила капельки пота на лбу женщины.
– Меня прислал маркиз Алтон. Я подготовлю тебя к праздничному ужину во дворце его светлости. – Она внимательно оглядела Литу. – Шить по мерке нет времени, но я уверена, что непременно что-нибудь подберу на твою хорошенькую фигурку.
Лита растерялась.
– У тебя красивые бедра, – добавила госпожа Борэ. – Позволишь мне войти?
– Ага, да…
Лита освободила проход. Госпожа Борэ зашла в комнату, слуги вкатили столик, который едва прошел в дверь; полки его были завалены платьями и обувью.
– Вы свободны, – сказала госпожа Борэ слугам. – Дальше я сама.
Слуги переглянулись и остались на месте. Госпожа Борэ замахала на них руками в кружевных перчатках. Под ее левой рукой на золотой цепочке болтался молитвенник в кожаном чехле.
– Идите, идите… Я сама, все сама. Девочки будут примерять наряды.
Лита невольно улыбнулась.
Госпожа Борэ вытолкала слуг в коридор и перекрыла дверь засовом. Потом привалилась спиной к двери, вытерла пот со лба и вымученно улыбнулась Лите. Лицо у госпожи Борэ было широким и белым. Она обладала как минимум тремя подбородками и тучным телом. Почтенная дама еще раз оценивающе осмотрела девушку.
– Ну что, немного повозимся с оберткой, дорогуша? Да и про начинку не забудем. Мигом превращу тебя в аристократку. Ты бы видела, с какими уродинами мне приходится работать… толстые жены министров, их кривоногие шлюшки, все эти знатные особы…
Госпожа Борэ перешла на невнятный шепот, закружила, затопала вокруг Литы, отошла, наткнулась на ванну, удивленно глянула через плечо, повернулась и потрогала воду пухлым пальцем. Потом кинулась к тележке.
– То, что я надену на тебя сегодня, завтра возжелают все женщины Полиса! Ну-ка, что тут у нас.
Лита обомлела: так много платьев! Госпожа Борэ повернулась с первым нарядом из сверкающей парчи. Лита пискнула.
За низкой дубовой ширмой, что отделяла восточную часть комнаты, где хранились ведра, мочалки и полотенца, Лита натянула на голое тело прохладную льняную сорочку. Затем госпожа Борэ помогла ей надеть корсаж, к которому были пришиты рукава; пальцы дамы бесцеремонно трогали ее грудь, живот и бедра. Переминаясь с ноги на ногу, Лита влезла в шуршащую юбку и просеменила к зеркалу.
– Какие бедра, я же говорила! – восхитилась госпожа Борэ. – Видишь, как на них сидит юбка! Как чешуя!.. Хм, но тебе совсем не идут пышные складки.
Лите так не казалось. Наряд был превосходным. Изумрудный оттенок шел к ее волосам. Рукава обтягивали руки до кончиков пальцев, золотая тесьма вилась по предплечью. Лита нежно потерла пальцем тусклую серебряную пуговицу.
– Следующий! – скомандовала госпожа Борэ.
Следующий наряд был еще более прекрасен – теплого коричневого оттенка, с большими бантами. Вот только…
– Вы уверены, что это… не слишком? – Лита смотрела в зеркало на свою спелую грудь в вырезе-мысике, который словно прорывался золотым шнурком, бегущим к поясу юбки. – И это? – Она повернулась боком, выставила бедро. В высоком разрезе юбки пенились кружева.
