Нэй присел на корточки и опрокинул на лицо девушки пузырек с зеленоватой жидкостью.
По лицу прошла судорога. Уголки рта опустились, изменились контуры бровей. Во внешности девушки – нет, женщины – проступило что-то враждебное.
«Заклинание мнимого лица!»
Лицо стало немного шире, кожа приобрела шоколадный оттенок.
– Венона, – сказал Нэй, глядя на ту, кого объявили мертвой.
Он резко поднялся и нашел взглядом нужного человека.
– Немедленно найдите и арестуйте придворного колдуна Аэда Немеда!
Капитан охраны два раза моргнул.
– Выполняйте! – гаркнул Маринк, появившись из-за спины Нэя. Дымное красное пламя осветило его длинное изможденное лицо.
Капитан исчез.
Герцог приблизился к Нэю.
– Георг! Она хотела убить моего сына. Объясните, что здесь происходит!
– Взгляните на нее.
Герцог опустил взгляд.
– Банти? Но…
– У меня лишь догадки, милорд. Но на них нет времени… Мы должны перекрыть все выходы из дворца! Пускай бьют в колокол!
* * *
Над парком отзвучала труба, и через несколько секунд начал громогласно и настойчиво звонить колокол. Это означало, что теперь охрана закроет все двери и ворота и никто не сможет беспрепятственно перейти через ров. Если только… уже не перешел. Нэй надеялся, что этого не произошло.
Гвардейцы сгоняли растерянных, испуганных гостей в кучи. Придворные дамы жаловались на грубое обращение, мужчины просились к столикам с напитками, кто-то невнятно бормотал оправдания. Часть охранников и лично Клетус Мотли искали Немеда, недавно опознавшего в черном спекшемся трупе Венону Банти. «Кто еще в этом замешан?»
Служанка, сорвавшая покушение на маркиза, билась в руках Серписа. Три гвардейца стояли в стороне, ожидая приказа.
– Отпусти! Слышишь! Я должна показать! И это ваша благодарность?!
– Покажешь, – отдувался начальник полиции, – в камере.
– Отпустите ее, Серпис, – сказал Нэй. – Что там у тебя?
Служанка вырвалась, гневно зыркнула на Серписа, отряхнула платье, сунула руку за воротник – Нэй положил руку на расстегнутую кобуру – и достала какой-то медальон. Стянула его через голову.
– Вот! Теперь узнаёшь?
Девушка изменилась – будто с глаз Нэя спала пелена. И не только Нэя.
– Опять ты? – изумился Серпис.
– Мне следовало догадаться, – сказал Нэй, глядя на Литу в платье прислуги. В руке девушки был амулет анонимности. – Как ты сюда попала?
– Мне помогла Джиа. Дала эту штучку, которую ты ей подарил. Она видела Венону и какого-то Сиреля в башне с призраками, но не успела тебе сказать.
– Сорель? – Нэй повернулся к Серпису. – Когда вы последний раз видели Сореля?
Серпис пожал плечами.
– Он не остался на фейерверк, – сказал подошедший Гарри. Он грыз засахаренный имбирь, тщетно пытаясь освежить дыхание.
Нэй достал из кармана сюртука ярко-синюю волосатую гусеницу и положил на язык. Слишком много фальшивых личин за один день – если кто-то из присутствующих не является тем, кем кажется, он хотел это видеть. Но разумом понимал: слишком поздно, спектакль подошел к концу, теперь придется разгребать последствия за кулисами.
– Вот щучья морда, – вырвалось у Литы. – Он идет сюда.
Все обернулись. К ним приближался герцог.
Нэй глянул на Литу. Девушка выглядела уставшей: немного ввалившиеся щеки, тени под глазами. Несмотря на это, она казалась еще более привлекательной и зрелой, чем во время их встречи на Реке, когда он спас ее из лап клановцев. И как он мог спутать ее с Веноной? Даже с Веноной, принявшей облик Литы! «Нельзя скопировать… это…»
«Как же я вляпался», – подумал колдун.
– Ваша светлость, – расшаркался перед Маринком Серпис.
– Милорд герцог, – поклонился Гарри.
Герцог смотрел прямо на Литу. Изучал ее колкими светло-серыми глазами.
– Ты спасла моего сына, – сказал он. – Я этого не забуду.
Все молчали. Лита будто проглотила язык. Герцог продолжал рассматривать девушку. Он не спросил, кто она: он знал. Секунду стояла тишина, затем произошло неожиданное.
Герцог приложил к груди руку и склонил голову.
Развернулся и пошел прочь.
– Сойдет за спасибо, – пробормотала Лита.
Маринк остановился под фонарем. Лицо герцога обратилось к дворцу.
– Мой сын, – сказал он достаточно громко, чтобы быть услышанным. – Я едва не потерял его…
На несколько мгновений герцог утратил самообладание. Порывисто двинулся в сторону связанной Веноны, остановился, беспомощно заозирался, словно забыл, где находится, потом впечатал ладонь в правую половину лица, медленно, с силой протянул вверх, сорвал с головы обруч с тремя символами Гармонии, увенчанными алмазами, и сделал странный жест – размахнулся для броска, но тут замер. Порыв схлынул.
Маринк уронил руку со знаком герцогского достоинства.
* * *
Худощавый мужчина с черным портфелем остановился в ярком дрожащем круге.
– Стоять! – крикнул караульный, выходя навстречу. Он опустил фонарь – света факелов было достаточно. Он был пьян, но узнал мужчину с портфелем.
– Господин Сорель?
– Мне надо пройти.
– Мы слышали колокол. Что-то случилось?
– Там вовсю празднуют героизм маркиза Алтона. Наверное, дали мальчику поиграть с веревками.
– Вот как… Вы уверены?
В темноте поднимались в беззвездное небо стены кронверка, к которым сходились крепостные куртины. С высоты башен кронверк, его бастион и полубастионы напоминали зубчатую корону, но сейчас, ночью, с высоты мостовой, это были всего лишь черные стены.
– Откройте ворота, – приказал начальник «Черного кабинета».
Караульный поставил фонарь на камни и едва не уронил алебарду.
– Но приказ… Когда звонит колокол…
Сорель глубоко вздохнул.
За спиной караульного появились другие стражи. Два… три…
Под свободным сюртуком на поясе Сореля висели две вещи: слева – кошелек с золотом, справа – позолоченный пистолет, подарок Маринка. Но Сорель выбрал вздох.
Вздох был сигналом.
Из темноты выступили с десяток бледных фигур. Они двигались немного дергано и неспешно, но зато были сильными и прямолинейными и не боялись пуль и клинков – если только свинец или сталь не разрушали их мозг. Затрещали кости. Караульные завопили.
Через несколько минут зомби покончили с охраной. Сорель переступил через раздавленные тела.
