Во дворец новоприбывших гостей везли в паланкинах, обитых розовым атласом, на бархатных подушках. Сквозь занавес из кисеи Лита рассматривала потрясающие колонны, цоколи, портики, гранитные дома вельмож. Горожане отдыхали на террасах, пили чай или потягивали дым из хрустальных кальянов. Галдели разноцветные попугаи, ворчали домашние слоны. Рынок впечатлил обилием вычурной посуды, тигриных шкур, шакальих рогов и магических артефактов, которые мог купить любой желающий!
Дочери рыбака салютовала личная гвардия раджи, и служанки омыли ей ноги.
Калькутта разительно отличалась от всего, что когда-либо видела Лита (а за последний год видела она многое), но в одном была схожа с Полисом. Чуть отойди от яшмовых мавзолеев – и очутишься среди нищеты. В прогорклой вони дешевой стряпни, гниющих овощей, пота и навоза, в кругу измотанных работой бедолаг.
Глиняные дома рассыпались от старости. На обочине сгрудились калеки без ног, без рук. Мать прижимала к груди опухшего младенца и пыталась продать почерневший мандарин. На заиленном берегу прачки стирали белье, тут же плавала дохлая корова. Погребальная процессия двигалась в гору. Чтобы не столкнуться с надрывающимися плакальщицами, Лита свернула в арочный проем и перевела дух.
Ее обжег стыд. За масла, которыми она умащивала кожу, за халву, которую выбросила, надкусив, за качели и тисненые кресла.
«Где мое место? – спросила она бабочек, порхающих в одичавшем саду. – Возле Нэя, во дворцах, или в одном из Колец странно устроенного мира?»
Она вытерла влагу с ресниц и пригляделась. Арка вела в небольшой квадратный двор. Стены украшали барельефы. Лита остолбенела.
Художник изобразил совокупляющихся людей. Женщины и мужчины сплетались в самых невероятных позах – Лита сомневалась, что человеческий позвоночник выдержит такие трюки. Меланхолическое настроение испарилось моментально, и Лита прыснула в кулак. Она представила, как отец или Билли Коффин откликнулись бы на подобные художества. Зажмурившись, бежали бы прочь?
Стыдливо прикрытые зеленью – Лита отодвинула ветку, чтобы лучше видеть, – две девушки придавались запретной любви. Резчик не поленился, выписав их наготу во всех подробностях. Лита зарделась, вспомнив свою подругу Джиа.
А здесь…
Лита хихикнула, сообразив, чем является орнамент картины. Поначалу она приняла это за змей.
– Ужас. – Она дотронулась до барельефа. – Интересно, у Нэя такой же?
Достигнув восточных вод, они с колдуном и маркизом искупались в Реке, и Лита тайком рассматривала Нэя. Его обнаженный торс, иссеченный рубцами, шрам на левом соске. Она поймала себя на мысли: что было бы, будь они оба голыми? Лита, дочь Альпина, и самая гнусная жаба в Мокром мире, Георг Нэй? Прижались бы влажными телами и, возможно, даже губами… языками, как это делала с ней Джиа…
Чем Лита хуже танцовщиц раджи? Разве талия ее не такая же тонкая, ноги не такие же стройные, а груди – упругие и большие? Если калькуттские девицы приковывают взоры мужчин, может, и Лита распалила бы огонь в груди колдуна?
Не то чтобы она думала об этом всерьез или планировала нечто подобное. Глупости, конечно. Просто любопытно.
Лита облизнула пересохшие губы.
Возвращая в реальность, ожила раковина, привезенная с Косматого маяка. Далекий голос Нэя позвал по имени.
– …помощь… в ловушке… немедленно…
– На пять минут нельзя оставить, – пробормотала Лита.
* * *
– Творец Рек! Сколько земли! Можно идти целый день и так и не выйти к воде!
Алтон восхищенно оглядывал джунгли. С плато открывался вид на лощину, поросшую тамариндами, фикусами, манговыми и тюльпановыми деревьями. Зелень, как Река, обтекала скалы. Нэя больше интересовали руины, спрятавшиеся в тени крутых склонов. К ним он увлек маркиза.
В долину Нэя и Алтона доставили на верблюдах. Колдун решительно отказался от дальнейшей компании проводников, и скисшие слуги были вынуждены ретироваться. Напоследок они напомнили о хищниках, обитающих за стенами города, но победителя кракенов не пугали какие-то там кошки, пускай и довольно клыкастые.
Охотники уже полтора часа продирались сквозь лес и комариные топи, но не встретили никого крупнее юного оленя. Болота несколько охладили пыл Нэя, а вот Алтон был в ударе. Он пощадил олененка, но подстрелил зайца и полдюжины пернатых. Непуганые птицы принимали грохот мушкета за удары грома. Убивать их было легче, чем играть в биллбол со слепцом.
– Вот это жизнь! – воскликнул маркиз, перезаряжая оружие. – Я видел у ручья заросли перца. Для мяса – то, что надо. Пожарим зайца здесь же и запьем пальмовым соком.
– Неплохо, – оценил Нэй. Он поглядел на спутника задумчиво, выискивая что-то в его чертах, в ребяческой улыбке. К счастью, этот своенравный мальчик не был похож ни на отца, ни на старшего брата. Он являлся их полной противоположностью. А в кого удался сам Нэй?
Колдун вытер пот рукавом. Вийон вынырнул из бамбуковой рощи, оповестил о новой партии глупых уток. Фамильяр вошел в раж, гоняясь за дичью.
– Сначала руины! – сказал Нэй.
Азарт в нем будила не охота, а мысли о тайных знаниях, спрятанных под сенью утеса. Храмы забытых божеств, касты душителей, злобные призраки – вот что манило придворного колдуна, оказавшегося на восточном краю Реки.
С болот взлетали стайки ржанок и водяных курочек. Корни цеплялись за сапоги. Было жарко и влажно.
– Расскажите о радже, – попросил вдруг Алтон.
– Боюсь, я знаю не так много. Отец великого Пандея объединил пять раздробленных провинций в единый город, а сам Пандей вступил в Союз Островов и укрепил позиции на востоке. Старый раджа был другом твоего отца. Генрих Руа под влиянием Галля изгнал из Полиса калькуттцев, поклонявшихся Ганге, но герцог Маринк отменил запрет на многобожие и снискал милость раджи.
– Почему же Пандей прячется от нас?
– Надеюсь, скоро мы это выясним. Не разбей голову.
Алтон и Нэй нагнулись, входя в портал. Руины были остатками приземистой башни. Лианы, кирпичное крошево на полу, пыль. Четыре стены и голубое небо – там, где раньше была кровля. Ползучие растения свешивались в бойницы и закрывали собой кладку. Нэй решил, что башня служила пристанищем для тех, кого темнота застала в джунглях, защитой от диких зверей.
Ни намека на тайные знания.
– Давайте не возвращаться, – сказал Алтон, рассматривая безоблачную высь.
– Во дворец?
– В Полис. Давайте плавать, исследовать острова…
– Но герцог Маринк…
– Да я шучу, – грустно улыбнулся маркиз. – Просто размечтался. Георг?
– Да, Алтон?
Нэю послышался шорох листвы. Колдун переступил через хлам и выглянул в бойницу.
– У вас с Литой… вроде как любовь?
– Что? – Вопрос застал врасплох. – Творец Рек, мальчик, откуда эти бредовые фантазии?
