Секунду Хол стоял неподвижно, не дыша, потом перевёл дыхание. Фу-ты! Девчонка как девчонка. Как она сюда попала? Но тут Хол заметил, что у неё на поясе висит небольшая сумка для инструментов. Оттуда торчали несколько отвёрток, разводной ключ и универсальный швейцарский армейский нож. Понятно, значит, она вскрыла замок.
Хол прокашлялся.
– Кто это попался? – хрипло сказал он и снова прокашлялся. – Это я тебя поймал.
Он демонстративно убрал в карман свой блокнот и расправил плечи. Шевельнул бицепсами. Но девочка проигнорировала его воинственный вид.
– А ты кто? – спросила она.
– Я?
– Что ты делаешь в моём купе?
– Это твоё купе? – Хол даже растерялся. – Это не твоё купе! Это королевская спальня. А вот что в ней делаешь ты?
– Я? Не важно, что делаю я, потому что сейчас в ней ты. Я застукала тебя. У тебя, парень, похоже, большие проблемы, – понизив свой тонкий девчачий голос, произнесла она так, как это делают в кино, а затем покачала своей маленькой чёрной головкой.
– Да? Это у тебя сейчас будут проблемы. И это ты сядешь в тюрьму! – пригрозил Хол. – Я знаю, кто совершил все эти кражи.
– Какие кражи? – нахмурилась девочка.
– Будто ты не знаешь. Вчера пропали драгоценности миссис Пикль и леди Лэнсбери. Все думают, что они украдены. На следующей остановке здесь будет полиция.
– Что за ерунда! – возмутилась девочка. – Я-то тут при чём? Это ты шаришь по чужим вагонам. Так что ты, наверное, и вор.
– Я?!
– А кто? Ну не я же. Я не дура. Я тут вообще еду зайцем.
– Чего?
– Чего слышал.
– Ты едешь зайцем? – Хол совсем растерялся. Этого он никак не ожидал. – Но зачем?
– Затем, что я не могла упустить такую возможность. Это чтобы в последний раз прокатиться на «Шотландском соколе». Папа мне не разрешал. Он сказал, что этот поезд не для детей. Теперь я вижу, что он ошибался.
И она смерила подростка с головы до ног, словно вычисляя его рост и возраст. Хол снова невольно кашлянул.
– Ну, это… Я вообще-то не собирался. Но дядя настоял. Вернее, родители настояли, потому что мама ложится в больницу.
– Ты из Лондона?
– Нет, мы живём в городе Кру, это недалеко от Манчестера.
– Твоя мама заболела?
– Да. Нет. Она просто рожает. – И Хол замолчал. Он понял, что ляпнул лишнего. Было неразумно пускать чужого человека в свою личную жизнь. И он переменил тему. – Значит, ты едешь зайцем. А как ты вообще попала на поезд?
Девочка фыркнула, а потом подозрительно сощурилась:
– Выдашь ведь. Обещай, что никому не расскажешь.
– Никому. А что я должен рассказать?
– Ничего и не должен. Должен ничего. Короче, ничего никому и никогда.
– Но я ничего ещё не знаю.
– Послушай, если ты меня выдашь, у моего папы будут большие проблемы. Он даже может потерять работу.
– Ладно. А что насчёт официантки?
– Эми? Она классная! И она умеет хранить секреты.
– Я тоже умею.
– Поклянись! Скажи: «Я…» Как тебя?
– Что?
– Как тебя зовут?
– Хол. Харрисон Бек.
– Говори: «Я, Харрисон Бек, клянусь своим дыханием и слюной, что никому не скажу, что Ленни…»
– Ленни?
– Да, меня зовут Ленни. Это сокращённо от «Марлена». Говори снова: «Я, Харрисон Бек, клянусь своим дыханием и слюной, что никому не скажу, что Ленни находится на поезде!»
После этих слов она подышала на свою ладонь, потом поплевала на неё и протянула Холу, заставив его сделать то же самое. Потом они совершили обряд клятвенного рукопожатия. Хол поморщился, когда их общая слюна чмокнула меж ладоней. Как минимум это было странно. Ленни быстро вытерла руку о комбинезон и продолжила.
– Мой папа машинист этого поезда. Его зовут Моханджит Сингх. Он лучший машинист паровозов во всей Англии.
– Твой папа машинист? – Хол был весьма впечатлён. – Тогда я понимаю, как ты здесь оказалась.
– Ничего ты не понимаешь! Мой папа никогда бы не взял меня с собой. Он никогда не нарушает никакие правила и инструкции. Это всё я.
– Ну понятно, – усмехнулся Хол.
– Что тебе понятно?
– Ну ладно, рассказывай дальше.
– Мы провожали папу в рейс. Мы приехали всей семьёй в депо, где стоял этот поезд, чтобы его проводить. Я тоже попрощалась с папой, но потом поднялась в будку машиниста, чтобы поцеловать его и там, и оттуда крикнула маме, что папа передумал и берёт меня с собой. А папа был занят и ничего не видел. Тогда я юркнула в бункер и там спряталась. Там есть кладовка для инструмента и всяких запасных частей для паровоза. А когда из депо поезд прибыл на вокзал, а потом отправился и с вокзала, я вылезла и сказала папе, что я тут – привет. И папе ничего не оставалось делать, как смириться. Вот так!
Она вдруг прыгнула на кровать и принялась на ней скакать. Её чёрная косичка хлопала её по спине, вверх-вниз и справа-налево. Поскакав, Ленни продолжила рассказ слегка сбившимся голосом:
– Я знала, что папа позволит мне остаться. Потому что не могла же я идти домой одна, пешком, в город Торки, где мы живём. Это в графстве Девон, на самом юге Англии.
– И что, он даже не рассердился?
– Рассердился, конечно. Но так, немного. Просто он меня очень хорошо понимает, мы с ним очень похожи. – И она снова стала скакать на кровати.
От всех этих прыжков из нагрудного кармана на её комбинезоне выскочила маленькая мягкая игрушка и упала на пол. Ленни быстро её схватила и засунула обратно в карман.
– Это что там, плюшевый мишка? – удивился Хол. – Сколько же тебе лет?
– Одиннадцать. А тебе?
– Мне двенадцать, – солидно произнёс Хол. – Через три месяца.
Потом он тоже сел на кровать. Ленни уже не прыгала.
– Только это не мишка, а мышка. Хочешь, посмотри. – И она показала ему свою игрушку. У той были чёрные глаза-бусинки, усы из конского волоса и чёрный хвост, вырезанный из кусочка кожи. – Когда я была маленькой, я любила сосать этот хвост.
– Круто.
– А теперь ты мне что-нибудь расскажи.
– Что?
– Расскажи мне о драгоценностях, которые украли.
– Хорошо. – Хол достал из блокнота газетную заметку. – Во-первых, вот что у меня есть. Это о краже драгоценностей. Во-вторых, вчера вечером кто-то украл бриллиантовую брошь Лидии Пикль, жены миллионера, которая едет в нашем поезде. И наконец, сегодня, за завтраком, графиня леди Лэнсбери объявила, что у неё из сумочки кто-то вытащил жемчужные серьги. Понимаешь? Похоже, что на поезде работает вор. Но вор очень непростой. Он специализируется на краже драгоценностей у очень богатых людей из самого высшего общества.
