Во рту у меня пересохло, несмотря на… а может, из-за того что еще свежи были воспоминания о воде, которой я наглотался.
– Оно утверждало, что является одним из мерикани.
– Невозможно! – отрезала Валка, отмахнувшись. – Их всех уничтожили.
– Валка, это место очень древнее, – покачал я головой. – Только оглядитесь.
Это мы и сделали. Комната, в которую нас поместили, напоминала то ли старую тюрьму, то ли общежитие, из которого давным-давно вынесли все кровати. Кругом был унылый бетон, потрескавшийся и осыпающийся, на полу сохранились отпечатки множества ног, где скапливалась вода. Тусклый свет слегка серебрился, придавая помещению недружелюбный, скучный вид, как в приемном покое давно не ремонтированной больницы. Окон не было, но я в любом случае сомневался, что мы разглядели бы что-нибудь в окружающей темноте. При детальном осмотре мы обнаружили ужасного вида туалет – простую дыру в полу с сиденьем – и ящик старых, твердых, как подметки, протеиновых батончиков. Наши единственные удобства на долгие недели заточения.
– Может ли быть, что это место – мериканская колония? – спросил я после неловкой паузы. – Форт или что-то в этом духе?
– Еще с Войны Основания? – Валка помотала головой. – Если только мы забрались дальше, чем думали. Мериканские колонии располагались не более чем в пятидесяти световых годах от Старой Земли.
– Кто знает, насколько быстро может путешествовать «Загадка часов».
– Да, но не на тысячи же световых лет? – Валка забарабанила пальцами по плечу. – Варп-двигатели Возвышенных должны быть… в общем, в десятки раз мощнее известных мне.
Я не знал, что на это ответить, и – большая редкость для меня – промолчал.
Вам может показаться, что я так и не избавился от ужаса, вызванного цепкими руками и хриплыми голосами в воде, но дело было в другом – в видении, которое Братство показало мне. Я никогда не обладал фотографической памятью, какой могут похвастаться схоласты, да и вообще память у меня была так себе. Возможно, поэтому я начал рисовать. Как бы то ни было, воспоминания о подводном видении навсегда остались со мной. Я и сейчас, как наяву, вижу падение каждой дождевой капли, когда я бился со сьельсинским лордом, каждый лепесток цветочной фаты принцессы, сидевшей рядом со мной. Я помню, и переживаю каждую смерть, и вздрагиваю, слыша беззвучный шепот столь же явственно, как вижу бюсты древних в нишах над моим письменным столом.
Все они из порфира, камня, столь ценимого древним Юстинианом. Это те же самые скульптуры, что появлялись в моем видении – высеченные из камня лики давно умерших ученых. Среди них обязательный бюст Аймора, с благодушным видом и широкими глазами. Над ним – Зенон, Ипатия и Лавлейс; и покровитель здешнего капитула – старый Петерсон со своей мудрой улыбкой. Есть даже бюст Гибсона – не моего Гибсона, а однофамильца. Сухопарый человек, чем-то похожий на меня, со вдовьим мыском волос на голове и острым подбородком, делающими его похожим на незлобного рассеянного вампира.
Глядя на них теперь, в изгнании, я вижу их частью видения, что Братство даровало мне, и слышу собственный голос:
– Валка… оно, они – искусственный интеллект… вы слышали, что они говорили?
Она покачала головой и прислонилась к стене:
– Нет. Я была слишком далеко.
– Они рассказали мне о Тихих, – признался я и объяснил.
Излагая события, я наблюдал за Валкой, ожидая увидеть в ее ярких глазах прежнее пренебрежение и осуждение, ожидая, что она начнет задирать острый подбородок или морщить нос. Этого не случилось. Ее лицо осталось столь же непроницаемым, как лица статуй, наблюдающих за тем, как я это пишу. Она не перебивала меня и не теряла интереса. Просто неподвижно стояла, а я поеживался под ее взглядом.
– Понимаю, звучит безумно, – закончил я рассказ и потеребил все еще сырые волосы. Вода воняла. Я вонял. Как ливневые стоки Боросево в разгар эпидемии. – Вы правда ничего не слышали?
Она снова помотала головой:
– Я была слишком далеко.
– Тогда вам, должно быть, кажется, что я спятил, – сказал я, не глядя на нее.
Валка тяжело, с присвистом вздохнула:
– Адриан, после всего, что мы увидели… я думаю, мы оба спятили.
Я понял, что она улыбается, и тоже улыбнулся, начхав на всю опасность нашего положения. Кем бы мы ни были, мы были не одни.
– Но… будущее? – сказала Валка. – Как это возможно?
Я откашлялся:
– На «Загадке» мы с Хлыстом ходили на разведку. Разделились, и я наткнулся на какой-то… карнавальный шатер. Вроде тех, что устраивают эвдорцы, прибывая на новую планету. Там заправлял Возвышенный, у которого кожа была как штукатурка. Он показал мне матроса – я так думаю. Тоже химеру, только поврежденную. Утверждали, что тот встретился с каким-то инопланетным микроорганизмом, который изменил его чувства. Теперь он мог видеть время, как будто оно было пространством. Стал кем-то вроде предсказателя.
Все это я произнес, уставившись на ладони, не сомневаясь, что Валка рассмеется. Станет меня отчитывать. С отвращением и молчанием будет воротить нос. Этого не случилось.
– Они упоминали Омуты? – спросила она.
– Вы о них слышали? – удивленно воскликнул я.
– Адриан, я ксенолог, – ухмыльнулась она. – Конечно я о них слышала.
– Значит, они существуют?
– Сама не видела, но… да, существуют. – Она уселась на пол, согнув ноги так, что колени достали ей почти до плеч. – Их находили примерно на десятке планет, довольно кучно расположенных в верхнем рукаве Центавра. Там есть признаки существования древних цивилизаций: фрагменты скульптур, как нам кажется, и несколько погребенных в горах зданий. Но за столь долгий срок там почти ничего не осталось.
– Значит, это не Тихие?
– Нет, они гораздо древнее. О них вообще ничего не известно, за исключением того, что они оставили после себя Омуты.
– Рыси, львы и волчицы, – повторил я, кутаясь в шинель.
– Что-что? – удивилась Валка.
– Цитирую Братство, – отмахнулся я. – Что они из себя представляют, эти Омуты?
Валка пожала плечами:
– Какой-то микроорганизм, как вы и сказали. Что-то вроде живого компьютера. Они способны изменять другие организмы на атомном уровне. Говорят, люди окунались в них, желая снова стать молодыми и красивыми…
– Или видеть время, – перебил я.
– Или видеть время, – согласилась Валка. – Думаете, Братство из таких?
– Оно тоже видит время, но на этом сходство заканчивается, – ответил я. – Но не уверен. Все это так странно.
Перед глазами встала картина: моя голова смотрела вверх с земли у самых моих ног, я почувствовал, как хлещет дождь, когда я занес клинок, чтобы сразиться с повелителем сьельсинов – всех сьельсинов? Чепуха какая-то. Сьельсины были разрозненным народом, без централизованной власти или правителя. Одной Земле известно, сколько клановых флотилий бороздило космические просторы. У них не было лидера, но я не сомневался в том, что видел.
