– Удобно вам? – пропела химера, сцепив стальные пальцы.
Человеческие глаза посмотрели на Валку, затем на меня, и Возвышенный хищно ухмыльнулся:
– Вам повезло, что они нашли вам применение. Обычно хозяин со злоумышленниками вроде вас не церемонится. Совсем не церемонится!
Калверт остановился в дверях, как будто провоцируя нас на попытку побега. Он облизнулся, окинул взглядом закуток, где я сидел, и меня.
– Ох и повеселились бы мы, вы даже не представляете как! Я бы вас заставил такое друг с другом вытворять! Догадываетесь? – Он выдержал долгую паузу и закинул плащ за плечо. – Если нарушить функции нейронов двигательной области коры головного мозга, можно обратить против вас ваши же руки. Они станут действовать сами по себе. Оторвут вам веки, выдавят глаза, переломают пальцы… Раньше мы так демонстрантов наказывали. Анархистов, – с тоской закончил Возвышенный и сделал несколько шагов внутрь камеры.
Его ноги клацали, как когти какого-то динозавра.
– Куда же подевалась твоя храбрость? Вместе с мечом пропала? – навис надо мной Калверт. – Я свой отложил уже… о, четыре тысячи лет назад. – Он многозначительно ухмыльнулся. – Ни разу об этом не пожалел.
– Ты был катаром, – предположил я, не вставая.
– Служил в Высокой коллегии, – ответил Калверт, извлекая из грудной клетки маленькую черную коробочку.
Я с трудом удержался, чтобы не отпрянуть. Он держал коробочку, как пистолет, как нож пыточного мастера.
– Но там мою работу не ценили, – пожаловался Калверт. – Потом я немного занимался исследованиями в Хоре Капеллы, но катаром не был.
– Убийца, – произнесла Валка. – Мясник.
– Марло, а твоя женщина с норовом. Пускай следит за языком. Я бы с удовольствием вскрыл ее ради ее милых имплантатов. – Он постучал пальцем по голове.
Я заметил, что с ним в камеру влетел синеглазый дрон, но я не мог понять, гарантирует ли присутствие Сагары нашу безопасность или, наоборот, угрожает нам. С одной стороны, он мог обуздать жестокого слугу, с другой – лишь наблюдал и не вмешивался в разговор.
– Конечно, – рассуждал Калверт, – в этих детальках наверняка хранится почти вся личность нашей крошки, и, если их выдернуть, от нее останется одна оболочка. Слюнявая кукла. – Он улыбнулся мне. – Как тебе это понравится?
– Чего тебе надо? – спросил я. – Что с нами будет?
– К сожалению, ничего…
Калверт продолжал пожирать взглядом Валку. Черные глаза делали его похожим на бешеного зверя. Я вспомнил постоянно вытаращенные глаза Найи и вздрогнул.
– Это ответ на второй вопрос, разумеется. Хозяину нужно Братство, и, раз Братство просит вас не трогать, мы не тронем. – Он открыл черную коробочку еще более черными пальцами, и в тишине раздался стон сервоприводов в его металлических руках. – Жаль. Из вас вышли бы отличные СОПы. Правда, милочка, эту ужасную татуировку пришлось бы свести.
На последних словах Калверт вытянул шею, чтобы обратиться к Валке. Он отвернулся лишь на мгновение, но я, забыв о своем положении, воспользовался этим и вскочил.
Он был почти целиком металлическим, а у меня в распоряжении были только руки.
Я вложил в апперкот всю свою массу и инерцию и врезал Калверту в челюсть. Его голова откинулась, он пошатнулся, скребя когтистыми лапами по полу. Схватился за лицо и расхохотался, потрясая головой, чтобы прийти в себя. От удара он прикусил губу, и рот его был в крови.
– Ого! Да вы оба с норовом! – воскликнул он насмешливо.
Рука химеры оказалась стремительнее, чем я мог представить. Если бы Калверт в последний момент не сдержал удар, дело закончилось бы сломанной глазницей. Вместо этого его ладонь плашмя ударила меня по лицу, и я повалился, как памятник, сброшенный в знак протеста.
– Ба! – буркнул Калверт.
Валка бросилась ко мне.
– Обычный человек! – сказал он, извлекая из коробочки какую-то ампулу, и наклонился надо мной; когтистая нога прижала к полу мою руку, когти впились в плоть. – Но сойдет.
Он согнулся, как стервятник над трупом облезлой лисицы. Я попытался вырваться, но он выстрелил вперед свободной рукой – та вытянулась почти вдвое дальше обычного – и прижал мне вторую руку.
– Даже не думай, девчонка! – рявкнул Калверт, оборачиваясь к Валке.
Распластанный на полу, я чувствовал ее волнение, видел, как напряглись ее плечи для удара.
– Хозяин требует не вредить вам, – произнес Возвышенный. – Хорошо. Пусть будет так…
Он отпустил мою руку, втянул свою обратно и взял меня за подбородок. По-прежнему удерживая другую руку ногой, он прижал ампулу к ране на моей щеке и сказал:
– К сожалению, больно не будет.
Я не мог возразить и лишь попробовал подтянуть ноги, чтобы спихнуть с себя химеру, но стальное тело Калверта весило больше, чем мог бы поднять сам Атлант. Краем глаза я видел, как белая ампула наполняется красным. Какая-то трубка качала в этот стеклянный контейнер мою кровь. Я пробовал кричать, ругаться, но стальная хватка не позволяла мне разжать челюсти, и мне оставалось лишь надувать ноздри и фыркать.
– Возможно, хозяину захочется поносить твое лицо. Заменить убитых тобой детей. А может, я заведу себе тебя в качестве питомца. Будешь обслуживать клиентов, как милашка Найя. Как тебе такое?
– Отпусти его! – потребовала Валка без капли страха в голосе.
Я попробовал повернуть к ней голову, но мог лишь смутно предполагать, где она находится.
– Теперь твоя очередь, дорогуша, – произнес Калверт, выпрямляясь.
Я заметил, как он достал из коробочки новую ампулу. Улыбнувшись во весь рот, он так и не отпустил меня. Когти на его ноге могли бы запросто отсечь мне руку, если бы Калверт захотел, поэтому я оставил попытки сопротивления. С первой дождливой ночи в Боросево я еще ни разу не чувствовал себя настолько беспомощным. Я не знал, был ли я в силах сделать хоть что-нибудь и был ли у меня выбор. Снизу я не видел лица Калверта целиком, но знал, что он упивается, разглядывая Валку, потому что тон его был игривым и непристойно шутливым.
– Ах, если бы только я по-прежнему был мужчиной, – сказал он.
– Отпусти ее! – повторил я слова Валки, но мой голос сорвался.
Калверт смерил меня уничижительным взглядом. В его черных глазах не было ничего человеческого.
– О, не дождетесь. Мне нужен полный комплект, – ответил он, подражая моей манере, и резко крутнулся.
Я не почувствовал пинка, пока не очнулся.
* * *
Очнулся я под барабанную дробь полусотни поврежденных сосудов. Голова трещала так, будто мне врезал кулачный боец с латунными кулаками. Рядом сидела Валка, протирая мне лицо тряпкой. Увидев, что я пришел в себя, она улыбнулась, но без особой радости.
